Былина четвёртая.
Три подвига Добрыни
Едет Добрыня по лесам, едет Добрыня по полям словно солнце в груди Богатырской сияет! Нет дела, что бы не по плечу было силушке Богатырской! Нет супротив него противника, который мог бы его победить!
Увидит красну дéвицу — краса в ней расцветёт, словно яблонька весной. Увидит мóлодца — и сила в нём возрастёт добрая. Увидит дедушку ли, бабушку ли — взглянет Добрыня в душу, где любовь да молодость живут, — и исцелятся немощи старческие, улыбка добрая в глазах засветится. Улыбнётся Добрыня каждому и скажет:
— Так теперь и живи!
И живут люди, слову Добрыни следуя, заповеди Любви и Добра соблюдая, — чтобы был лад в домах, чтобы свет сиял в сердцах!
… Едет Добрыня, дозор свой Богатырский ведёт.
Видит — камень посреди трёх дорог лежит. Надпись на камне гласит:
“Кто налево пойдёт — тому женату быть.
Кто направо пойдёт — тому богату быть.
Кто прямо пойдёт — тому убиту быть.”
Удивился Добрыня: кто здесь свои такие порядки завёл? Все три дороги проверить решил.
Поехал Добрыня налево: “Не Богатырская это доля — женатым быть!”, — думает, — “Поеду, посмотрю!”
Долго ли, коротко ли ехал, видит: стоят два терема высокие, узорные. К ближнему терему Добрыня подъехал. В нём — дéвицы нарумяненные, брови сурьмою подведённые, красою броскою дéвицы блистают, нарядами нескромными соблазняют. Бросились они Богатыря встречать-обнимать. Хотят вином пьяным угощать, хотят лебёдушками жареными потчевать… Хотят Богатыря допьяна напоить — да ограбить…
А Добрыня на них удивляется, пьяного вина не пьёт, лебёдушек жареных не ест, красою нарисованной не соблазняется.
Стал Добрыня им слово молвить:
— Для того ли вам тела даны прекрасные, чтобы ими богатство добывать? Не в богатстве мирском ведь счастье человеческое! Жалко мне вас, бедных-несчастных: вы про счастье да радость не слышали даже, богатство души с вином утекло, радость — как лебедь, пойманная и убитая, умерла… Старость к вам придёт и смерть за нею — а любви вы так и не узнаете, зря жизни свои растратите…
Не слыхали дéвицы прежде таких речей, испугались, как про старость и смерть услышали, заплакали, краска по щекам потекла…
А Добрыня их спрашивает:
— Где же юноши, которые ваше вино пьяное пили, лебёдушек ели?
Дéвицы отвечают:
— Кто ушёл голый да босый, а другие — как мы живут, — и на соседний терем указывают, где юноши девиц завлекают, вином пьяным поят и богатство тем добывают…
— Приводите их сюда скорее! Вместе вы жили неправедно — вместе вам и ответ держать, содеянное исправлять!
Собрались перед Добрыней юноши и дéвицы. Стал им Добрыня про жизнь и про смерть рассказывать, про счастье и любовь бескорыстную объяснять. Стал им говорить, что за дело каждое недоброе должен человек ответ держать, зло содеянное исправлять.
— Выберите друг другу спутников: дéвица — юношу, юноша — дéвицу. И ступайте по земле, отдавайте то, что у других брали неправедно, всем, кому сможете, — помогайте! Только тáк сердца ваши освободятся! И друг друга тогда полюбить сможете! Да ведь и только в любви сердечной детки добрые да ласковые родятся! Только в любви сердечной новая жизнь для вас наступит: обретёте счастье такое, которому старость да смерть не страшны!
Сделали юноши и дéвицы по слову Добрынину, пошли по земле богатства награбленные раздавать, добру и бескорыстию учиться, любовь потерянную искать.
А Добрыня к камню вернулся, мечом надпись первую рассёк. Исчезла надпись, будто и не было вовсе.
… Поехал Добрыня направо: “Не Богатырская доля — богатым быть!”, — думает, — “Поеду, посмотрю!”
Долго ли, коротко ли ехал, видит: гора перед ним — золота полна и каменьев драгоценных россыпи, под горой — кости человеческие грудами белеют, вокруг гор — людишки мешки со златом и каменьями тащат, надрываются, да не унести им всё то злато, которое жадность взять хочет.
А в горе Горыныч-змей о тридцати головах сидит, сладко ест, сладко спит, косточки человеческие под гору сплёвывает. Всегда у него наготове обед: словно цепи тяжёлые, богатство людей к горе приковало, всё больше взять хотят — и не уйти никогда!
Собрал Добрыня людей, под тяжестью непосильной согнувшихся. Стал им слово молвить. Рассказал по Горыныча-змея, что в горе живёт, рассказал, что лишь то человеку принадлежит, что он с собой унести в мир инóй сможет, только тем человек истинно владеет, что подарить готов, только то богатство возрастает-приумножается, которое делу доброму служит.
Стали люди распрямляться-освобождаться. Пошли дарить то, что с собой взять смогли, преумножать дела добрые да слова Добрынины другим людям рассказать и историю о золотой горе поведать.
Тут Горыныч-змей почуял себе недоброе: куда ни глянет — нет никого, только слитки и каменья драгоценные… Один Добрыня пред горой стоит, Горыныча-змея поджидает.
Налетел Горыныч-змей на Добрыню, огнём из тридцати голов поплёвывает, дымом смрадным попыхивает.
А Добрыня ему и говорит:
— За что так наказан ты, бедный Горыныч-змей?
Все головы Горыныча на Добрыню зашипели:
— Зачем ты сюда пришёл? Смерть свою искал? — Так знай, что нашёл! Не увидят тебя на земле больше, не сносить тебе твоей головы: косточки твои обглодаю, на место видное сложу, чтобы не было Богатырям соблазну мне мешать жить припеваючи! Жил я без забот, не тужил, каждый день на обед ко мне очередь была, златом люди к горе, как цепями прикованные, ходили. Ты людей освободил — за то страшной смертью умирать будешь!
— Это мы ещё посмотрим, кто кого, — улыбнулся Добрыня, щит свой Огненный поднял, меч сияющий обнажил.
И закипела битва.
Горыныч-змей огнём полыхает, на Добрыню налетает. Добрыня щитом огонь тот отражает, броню со змея мечом сбивает.
Сутки бьются, другие бьются, на третьи сутки стал Горыныч-змей голым: не одной чешуйки на теле его не осталось. Рассёк тогда Добрыня его на части: каждой голове по части досталось.
Поползли тридцать змеек по земле, повинились перед Добрыней.
И сказал им Добрыня:
— За то, что столько людей загубили, жизни вам — в змеиных телах проживать, каждый год кожу змеиную спускать, пока не останется злобы и яда в душах ваших! Тогда позволено будет вам стать лягушечками да ящерками — и познавать, как без злобы на Земле жить!
И Добрыня к камню вернулся, мечом надпись вторую рассёк. Исчезла надпись, будто и не было вовсе.
… Поехал Добрыня прямо: туда, где наречено убиту быть. “Не Богатырская это доля — убитым быть!”, — думает, — “Поеду, посмотрю!”
Долго ли, коротко ли ехал, опасностей не видит.
Только стольный град перед ним стоит. Князь Добрыню встречает-привечает, за стол рядом с собой на место почётное сажает, хлебом-солью потчует. Гусляры ему славу поют, золотым шлемом его слуги княжеские венчают, латами узорными награждают. На перины мягкие, под одеяла шелковые спать Добрыню кладут. Славой и почётом окружён Добрыня — и нет опасности никакой! Время течёт, а ничто не меняется! Нет того, кому Добрыне помогать, некого от неволи избавлять!
Неспокойно от этого Добрыне стало, не привык он без дела жить!
Стал Добрыня Отца-Бога спрашивать:
— Где же враг тот, которого одолеть я должен?
— Главный враг в самом себе может жить: если бы поддался ты увещеваниям ласковым да жизни в довольстве, если забыл бы про беды людские да про долг Богатырский — тут бы и пришёл конец Добрыне-Богатырю! Самый сложный подвиг — самого себя победить! В ком самость умерла, а любовь взросла всеохватывающая — тот, воистину, — Богатырь Великий! Выдержал ты это испытание славой и почётом, не забыл предназначение своё!
Попрощался Добрыня с князем и слугами его, за приём и почёт благодарил. И в путь снарядился.
Поехал Добрыня к камню, ударил мечом — исчезла надпись последняя, будто и не было вовсе.
Тогда рассёк Добрыня камень надвое — и забил между половин источник чистый, натекло озеро. Воды прозрачные, целебные всякому жажду утоляют, немощи исцеляют, радостью наполняют.
Стали рыбки в озере том жить.
Стали птицы прилетать к озеру тому гнёзда вить.
Стали звери лесные к озеру приходить воды попить.
Приходят и люди к озеру. Умываются — и уменьшаются в них страсть к богатству и славе, тела от хвори исцеляются, души очищаются и светом чистым да любовью наполняются.
… А Добрыня дальше едет.
Едет Добрыня по лесам, едет Добрыня по полям — словно солнце в груди Богатырской сияет! Нет дела, что бы не по плечу было силушке Богатырской! Нет супротив него противника, который мог бы его победить!
Былина пятая.
Как Добрыня úдолище победил
Едет Добрыня по Земле, рать малую собирает, смелых да сильных духом в ту рать Богатырскую набирает, о том, как дело Богатырское на Земле вершить, наставляет. Говорит им Добрыня заповеди Богатырские:
Заповедь первая — Добро на Земле творить; и не для себя — для людей жить; и не как сам хочешь — а как Бог велит.
Заповедь вторая — Силу взрастить великую Богатырскую; и не гневом да наскоком с врагом сражаться — а Любовью и Покоем Силу ту направлять, дабы верх над неприятелем держать.
Заповедь третья — Мудрость иметь, чтобы праведно — где добро, где зло — рассудить: чтоб невинного не погубить, чтоб виноватого не озлобить, а изменить-исцелить, чтоб Добру силы прибавить, чтоб в свет Любви всех людей направить.
… Едет Добрыня, смотрит вдаль: где оно —то дело, что сегодня свершить суждено?
Видит: úдолище стоит, пустое внутри. А люди вокруг живут, идолищу поклоняются, несут ему подаяние богатое, чтобы úдолище их… от врагов защитило, дождь пролило, больных исцелило, урожай подарило… В страхе перед úдолищем люди простираются, молят его о милости…
А úдолище ночами глазами сверкает огненными, голосом гремит страшным, кару неминучую обещает неповинующимся…
Живёт при úдолище человечишка, подношения для идолища принимает, правила от имени идолища диктует, подчинения себе требует…
Подношениями теми идолищу человечишка тот пользуется. И власть над людьми имеет большую…
Удивился Добрыня, опечалился, что не к Отцу-Богу живому люди обращаются, а к идолищу пустому.
Люди ему отвечают:
— И отцы наши так жили, и деды, и деток мы учим идолища бояться и во всём слушаться. Тот Бог, о Котором ты говоришь, не видим нам и неведом, а úдолище — вот оно, и непослушных покарает! Мы и слушать тебя боимся, уходи отсюда лучше, чтоб не было беды!
Только несколько самых смелых говорят Добрыне:
— Покажи нам, что úдолище пустое внутри, — тогда поверим тебе!
Собрал Добрыня смелых вокруг себя, и пошли они к идолищу.
А на встречу им тот человечишка: страшной карой грозит тому, кто близко к идолищу подойдёт, смерть обещает неминучую и муки вечные после смерти сулит, проклятиями сыпет страшными!...
Улыбнулся Добрыня, поднял щит свой тихонько — отразилась злоба человечишки — и на него же и упала. Побежал он прочь, от страха едва жив...
Показал Добрыня смелым, что внутри идолища… пустота, приходил лишь человечишка тот вечером, зажигал внутри огонь и горели глаза идолища, сверкали страшно, читал он громко надписи на стенах, предками его вырезанные, — и гудела пустота внутри идолища голосом нечеловеческим…
Тогда стали его спрашивать смелые:
— Показал ты нам пустоту идолища, покажи теперь Отца-Бога твоего!
Отвечает им Добрыня:
— Бог-Отец — всему Родитель и Создатель. Он — везде!
Посмотрите на деревья прекрасные, травы зелёные, мхи пушистые, цветы душистые, на холмы дальние, на небо синее, на солнце лучистое! Пусть же исполнится душа благодарностью за красоту такую, Отцом созданную!
Он везде существует — и нет Ему пределов и преград! Он — и там, где горы дальние! Он — и там, где море синее! Он — и там, где леса высокие! Он — и здесь, где вы! Он — и здесь, где я! В сердце человеческом, любовью к Отцу-Родителю и Создателю наполненном, — дверь в мир Бога-Отца открывается! Там — и видим Он как Ясный Свет, ярче солнца сияющий!Там — и слышать Его может каждый! Ведь Он — каждому — Отец Любящий!
— Как же научиться нам Бога-Отца слышать?
— Перво-наперво нужно научиться тишину слушать — сердцем слушать, любовью исполненным. Можно слушать, как деревья в вышине листвой шелестят… Можно слушать, как на поле дальнем кузнечики трещат-верещат… Можно слушать пенье птичек в небе синем над землёй… Можно слушать Землю-Матушку, погружаясь в её нежный покой… Можно услышать, как Земля наша Мать песни колыбельные напевает… Она ведь, Земля наша Мать, всех умеет ласкать, обнимать и качать, свою силу давать… Мягко всех баюкает нежный Свет Земли, жизни все готов наполнить силою Любви… Тогда, если слушать в тишине сердца распахнутого, огромного, — станут Бога слова ясно слышны. Только спросишь — и сразу узнаешь ответ, и обнимет Любовью Божественный Свет!… Так Отец наполняет Любовью Своей узнавших Его сыновей, дочерей.
Изумились смелые, поразились! Приоткрылись дверцы в их сердца. Увидели они Свет Ясный, ярче солнца сияющий, ощутили Отца-Бога Любовь!
Рассказали они всем другим людям о том. И стали люди Добрыню просить, чтобы избавил он их от идолища.
Вынул Добрыня меч сияющий, срубил úдолище, как дерево гнилое, взмахом одним — и увидели все пустоту внутри… И не стало страха перед úдолищем у людей.
Стал Добрыня всем про Отца-Бога рассказывать, стал учить любовью сердечной исполняться, чтобы смогли Родителя-Создателя видеть и слышать, заповеди Любви и Добра соблюдать, счастливыми на Земле прекрасной жить.
А смелых тех Добрыня большему учил. Учил, как других людей любить-защищать, учил, как Бога заветы во всей полноте исполнять, учил, как силу Добра собирать, как Богатырями настоящими стать. Так и стало на Земле Богатырей больше.
… А Добрыня дальше едет.
Едет Добрыня по Земле, рать малую собирает. Смелых да сильных духом в ту рать Богатырскую набирает. О том, как дело Богатырское на Земле вершить, наставляет.
Былина шестая.
Как Вольга силу Богатырскую
искал
Едет Добрыня по Земле, улыбается. Всё вокруг ласкает Добрынин взор. Птички ему песни поют, звери лесные рядом бегут, цветы аромат свой хотят подарить, кусты ягодками спелыми хотят угостить.
На Добрыне — рубаха белая, а не доспехи воинские, кудри русые ветер вольный ласкает, меч силу великую в ножнах спрятал, щит Богатырский у седла приторочен. Радостно у Богатыря на сердце, когда вокруг — мир да покой!
Едет Добрыня да видит: мальчики и девочки в войну играют, сражения друг с дружкой ведут…
Подъехал к ним Добрыня, спрашивает:
— Неужели нет у вас игры другой?
— Скучно играть в то, как дома строить да хлебы печь!
— Но неужели же весело играть в то, как головы сечь?
Призадумались ребятки, хороша ли игра…
Призадумался и Добрыня, думой невесёлою опечалился: “Пока отцы мечи куют да точат, пока народы друг на друга войной идут — не отучить и деток от игры в то, как убить ловчее!…”.
… Едет Добрыня дальше. Едет — да видит: мальчик-подросток на лошадке скачет, мечом травам да цветам головки срубает.
Добрыня его спрашивает:
— Ты за что цветочки да травы казнишь? В чём ты их винишь?
Призадумался мальчик… Отвечает:
— Хочу я сильным и ловким стать, от врагов пределы земли родной защищать! Хочу, как Добрыня, Богатырём великим быть!
А сам — Добрыню-то и не узнал, путником обычным посчитал.
Стал его Добрыня спрашивать:
— Как же звать тебя, будущий Богатырь?
— Вольга меня зовут. От пелёнок я рос, силою наделён да разумением. Матушке да батюшке я сказал, что судьба мне — не за сохой ходить, а Богатырём быть! Вот иду к Добрыне-Богатырю учиться.
— Ну, если разумением ты наделён, то подумай: где предел земли твоей родимой, который ты защищать намерен? Там ли, где у дома твоего забор? Или там, где села твоего околица?
Или там, где князя вашего рука-владыка достаёт? Или там, где князь соседний власть имеет?
От соседа до соседа — где рукой подать, где вёрсты скакать. Но, куда бы ты ни поехал, везде Земля детям своим — как родная мать! И нет на Земле нашей линий, что пределы обозначают! Люди ведь сами линии те рисуют!
Один сосед от соседа своего забор городит. Другой же сосед к соседу своему дорожку мостит! Но в каждом доме — люди живут, деток растят. И на всех нас — одна Земля-Мать!
Хочешь научиться её детей защищать да оберегать?
— Хочу! — Вольга отвечает.
— Тогда смотри! — Добрыня говорит и на ладони цветочка головку, Вольгой срубленную, показывает. — Если бы не срубил ты его, созрели бы у цветочка семена, взошли бы в год следующий, цветами бы украсилась наша Земля!…
Повинился Вольга перед цветами да травами, прощения попросил…
— Можешь ты цветочку жизнь его, понапрасну погубленную, вернуть? — И от тепла Добрыниного на руке его — головка цветочная коробочкой с семечками вдруг стала. Семечки созрели и на ладонь Добрынину высыпались. Добрыня их посеял, чтобы взошли цветы в год будущий.
Вольга Добрыню спрашивает:
— Но как же мы хлеб жнём, молотим да печём: выходит, мы у колосьев и зёрен тех — тоже жизни берём?
— Зерно каждое, которое в хлеб превратится, в человеке силой жизни взойдёт, силу свою человеку отдаст, а не напрасно умрёт! И благодарит человек и Землю-Мать, и Отца-Бога за хлеб насущный. И силу, которая в нём взросла, на дела добрые может человек направить.
Хочешь, хлебом тебя угощу, за трапезой беседу нашу продолжим?
Согласился Вольга. Сели они с Добрыней трапезничать. Вольга всё больше поражается ответам Добрыниным и вопросы новые задаёт:
— Как же силу Богатырскую заиметь — и никого при этом не погубить?
— Нужно вперёд силы — доброту да любовь к нашим братьям и сёстрам меньшим в себе взрастить: и к цветам да деревьям растущим, и к птичкам, песни поющим, и к зверькам, на земле живущим! — Добрыня Вольге отвечает.
Протянул Добрыня руку с хлебными крошечками, прилетели птички на руку Добрынину, сели доверчиво, кушать стали. Подбежали звери лесные пушистые, угощаться да ласкаться стали.
Тогда и Вольга руку с крошечками протянул. И к нему птички подлетать стали, на ладошку садиться, хлебушком угощаться.
Сидит на ладони у Вольги птичка — песню в благодарность за угощение поёт. И стало на сердце у Вольги так тепло, словно солнышко ясное внутри взошло!
Поласкал Вольга прискакавшую белочку по шёрстке рыжей пушистой. Потом зайчика, что к ноге доверчиво прильнул, по ушкам погладил. Сам Вольга удивился ласке той, которая в нём пробудилась! Будто бы породнился он со зверьком каждым, с птичкой каждой! Словно каждое существо ему — сестра да брат!
И понял Вольга, с кем он трапезничает: что не простой путник с ним беседу ведёт, что это — сам Добрыня-Богатырь!
— Как же ты службу Богатырскую несёшь, если ко всем жалость имеешь, муравья да букашку не обидишь? — Вольга спрашивает.
— Можно сильным да смелым стать — но за неправое дело жизнь свою отдать.
Но для того-то Богатырю мудрость и нужна, чтобы зло от добра отличать, доброму во всём помогать, зло везде пресекать!
Поехали со мной, Вольга! Покажу тебе, как ратников своих учу обо всём ратовать-заботиться! Покажу, как силу взращивать добрую! Научу, как совета у Бога спрашивать, как добру да жизни праведной на Земле-Матушке — защитником стать! Примет тогда и тебя Бог в Богатырскую Рать!
Поехали они дальше. Добрыня речь ведёт о силе Добра великой, которая может души от пороков избавлять, на дела добрые перенаправлять.
Едут Добрыня и Вольга, а навстречу им старец вышел и говорит:
— Вы не ездите дорогой этой, добры молодцы! Опасно стало на дорогах наших: орудуют там десять братьев-разбойников с сотней сотоварищей. Нет от них ни проходу, ни проезду — ни торговому человеку, ни путнику простому, ни богатырю удалому.
— Как же вы теперь живёте? В города не ездите? Товары на ярмарки не возите, не продаёте? За ягодами да грибами в лес не ходите?
— Да, вот так и живём… — печально старик вздыхает, головою седою качает…
— Ну что, Вольга, поедем порядок наводить? — Добрыня Вольгу спрашивает.
— Поедем! — Вольга отвечает, а сам от радости так сияет, что сдержаться не может.
А Добрыня наставления даёт:
— Как будем с разбойниками биться — ты, Вольга, рядом держись, ни на шаг не отходи, так и одолеем разбойников вместе.
Долго ли, коротко ли ехали, вдруг раздался свист да вой разбойничий со всех сторон. Налетели, наскочили братья-разбойники с сотоварищами… Начали Добрыня и Вольга с ними биться. Да распалился Вольга и забыл Добрынин наказ, в сторону от Добрыни поскакал… Тут старший брат-разбойник Вольгу с коня сбил, острый нож к горлу приставил и кричит:
— Сдавайся, Добрыня-Богатырь! Наша взяла! Пошевелишься — вмиг товарищу твоему голову с плеч снесу! А сделаешь по слову моему — оба живы будете! Иди ты, Добрыня, к нам в сотоварищи! Времена нынче тяжёлые, каждый правдой своей живёт, свой закон устанавливает, по своему закону грабит: “Кто ловок да скор — тот не вор! Кто жаден да смел — тот и съел! Кто силён да лукав — тот и прав!” Иди к нам, Добрыня! Будем по нашим законам жить! С силой твоей всем миром станем править, надо всеми властвовать! Все князья нам станут в ножки кланяться, дань нам понесут богатую!
Отвечает Добрыня:
— Что ж, удивил ты меня! Никогда ещё Добрыня слова такого не слыхал, хлеба воровского не едал…
Да дóрог мне друг-товарищ мой…
Скажи, кто же главным у нас будет, если соглашусь: ты или я? Кто будет мечом силы вели-кой владеть? Кто будет богатства делить? Правду кто будет устанавливать и вершить?
— Где была бы победа моя, кабы я тебя над собой поставил?! — старший брат-разбойник говорит, а младшие ему подмаргивают, а соратнички подхихикивают да присвистывают…
— Ну что ж, так тому и быть: кривовата твоя правда, да пусть и будет она с тобой… На, бери меч мой, — Добрыня говорит, подъехал и меч на землю кинул…
Отпустил старший брат-разбойник Вольгу, ухватился руками обеими за меч Богатырский — и как приклеился: ни поднять не может, ни отпустить…
А Добрыне только мига одного и надо было. Схватил он Вольгу в охапку, сто разбойников-сотоварищей щитом раскидал, по земле разбросал, братьев-разбойников верёвками связал.
И говорит Добрыня разбойникам:
— Не я вас обманул, но ваш обман к вам вернулся!
Не по плечу ворам — меч Богатырский! Ведь сила в нём — великая, да чистая: кто его на неправое дело обнажит — сам сгорит дотла.
Силушки у вас много, удали хоть отбавляй, да только правда ваша с неправдой породнилась! И пока её не выправите — не будет мира в душах ваших, не будет счастья в домах ваших!… Ведь недобрыми делами не нажить добра истинного!
От ударов щита Богатырского повылетел из разбойников воровской дух. Увидали они жизни свои прожитые так, будто умерли уже: смерть врасплох застала…, жизнь прошла — словно сон пустой… И минутку не вспомнить добрую, и награбленное не возьмёшь за порог смерти с собой…
— Что же делать нам, Добрыня-Богатырь? — спрашивают братья-разбойники с сотоварищами.
— Что награбили — людям верните да раздайте. Между сёлами да городами намостите дорог: чтобы каждый, кому надобно, без опаски ехать мог. Дорогам этим путеводным — станьте добрыми хранителями. И смотреть вам отныне, чтобы никто на дорогах обид не чинил, насилия не вершил!
Вольга братьев-разбойников развязал, меч Добрынин поднял и с поклоном Добрыне отдал.
… И поехали они дальше.
Вот так и стал Вольга на Богатыря учиться: как службу бескорыстную для Бога вершить, стал Силу обретать великую — силу Любви, которая от Бога полнится-преумножается, никогда не истощается!
… Едет Добрыня по Земле, улыбается. Всё вокруг ласкает Добрынин взор. Птички ему песни поют, звери лесные рядом бегут, цветы аромат свой хотят подарить, кусты ягодками спелыми хотят угостить.
На Добрыне — рубаха белая, а не доспехи воинские, кудри русые ветер вольный ласкает, меч силу великую в ножнах спрятал, щит Богатырский у седла приторочен. Радостно у Богатыря на сердце, когда вокруг — мир да покой!
Записано Анной Зубковой,под редакцией Владимира Антонова
© Зубкова А.Б., Антонов В.В.
Аудиоверсию былин можно бесплатно скачать здесь:
http://www.new-ecopsychology.org/ru/audio.htm
