Притчи. Сказки. Былины

Музыка и исполнение Альберта Зайнеева на стихи Анны Зубковой.
Птичек снимали Анна Зубкова и Юрий Ратманов.
Другие песни, сказки, былины и стихотворения для детей смотрите, слушайте и читайте на сайте:

http://www.new-ecopsychology.org/ru/index.htm

Музыка и исполнение Альберта Зайнеева на стихи Анны Зубковой.
Птичек снимали Анна Зубкова и Алекксей Захаров.

Баян

Сказка о настоящем волшебстве

Во времена давние жил на Земле певец и сказочник. Звали его Баян. Даже имя его словно говорящим было, ибо происходило оно от древнего слова «баять», что значит «рассказывать». Во многих народах это имя в старину известно было. И значило оно везде: несущий истину, говорящий правду, ясно излагающий мудрость.

Ходил Баян по деревням и по городам с гуслями, пел песни и сказы сказывал.

Росту он был высокого, сложения — богатырского, лицом — пригож. Только уже в юные годы стали седыми его волосы. А от какого горя, от какой беды сделались они белыми, как снег, — никогда никому не рассказывал Баян.

Пел он в песнях своих только о любви, о радости, о добре, о том, как человеку счастливым быть, как на Земле праведно жить. Былины о героях-богатырях он повествовал и сказки, ду
ши возвышающие и преображающие, сказывал.

Ходил Баян так по Земле много лет. Не было у него ни семьи, ни дома, ни деток.

А времена непростые были тогда. Враждовали меж собой князья и бояре: земли делили, за власть убивали один другого. А ещё спорили люди из-за веры прежней старинной — и веры новой, заморской.

А ведь оттого враждовали они, что позабыли Истину о Боге Едином!

И старался Баян о той Истине в песнях петь, в сказах и былинах рассказывать.

Сердце его — словно солнце — любовью горело! Мудрые слова его учили, как миру на Земле быть, как людям с добротой сердечной жить.

* * *

Однажды шёл так Баян дорогой своей, а тут — дым от пожарища догорающего: сожгли деревню люди недобрые!…

Прошёлся Баян по пепелищу — никого живого не нашёл.

И вдруг… на самой окраине деревни — плач детский услышал: словно с неба тот плач доносится! Словно весь мир окружающий — о делах людских, злобой наполненных, плачет!

Посмотрел Баян: а на берёзе большой — корзина висит, а в ней дитя, чудом уцелевшее! Успела мать, видно, ребёночка спрятать: на верёвке высоко подняла!

Спустил Баян корзину, взял дитя на руки.

Оказалось, что это — девочка, мала совсем, кормить её ещё молоком грудным надо бы!

Напоил он её водичкой из фляги своей — и пошёл искать мать-кормилицу: несподручно ведь певцу-гусляру с малым ребёнком по деревням и по городам странствовать!

Долго он так искал: никто к себе в семью дитя взять не хотел! Хорошо бывало, если какая-нибудь женщина подобрее покормит малютку — вместе со своим собственным ребёночком. А в дом к себе никто девочку так и не взял: «И так голодно да трудно живётся, своих деток кормить нечем!» — так отвечали Баяну…

Вот и осталась девочка у Баяна. Нарёк он её Василисой.

Стала она для Баяна доченькой любимой, а он ей — отцом мудрым и ласковым.

* * *

Быстро подрастала Василиса. Многое видела она, с Баяном странствуя! А ещё больше узнавала, песни и сказы его слушая, мудрости его внимая.

Василиса была уверена, что Баян про всё знает: и про дела обычные земные, и про волшебство любое.

И столь волшебно умел Баян сказки сказывать, что оживали образы героев его повествований и каждая сказка явью воспринимаемой становилась. Рассказывает он про то, как птичка поёт, — и видно птичку и слышно! Василиса, когда мала была, даже подбегала, чтобы рукой птичку, белочку или зайчика из сказки погладить.

Однажды попросила Василиса Баяна:

— Научи меня волшебству настоящему!

— Какому?

— Ну… как в сказках твоих: рубашку за ночь сшить да вышить, хлеб спечь, вкуснее которого не сыщешь…

— Пока не могу, доченька. Как я научу тебя волшебный хлеб сотворять, если ты ещё и обычный хлебушек испечь не умеешь? Пряжу ты обычную не пряла, узоры не вышивала своими руками… Как же волшебные-то узоры научу на волшебной рубахе вышивать?

… С того дня при каждой возможности стала Василиса у хозяек, в каком доме они гостят, в помощницах быть. И хлеба да калачи вместе с ними стала печь, и щи да кашу варить, и пряжу прясть. И шить, и вышивать она выучилась. Стала Баяну на рубашке узоры иголкой с нитками делать, а себе — на платьице.

А Баян всегда теперь обращает внимание Василисы: смотри, как листочек и цветочек будто обнялись — красота ведь прям волшебная получилась! Примечай, Василисушка: из этой красоты естественной — узор на ткани может выйти, краше какого в целом свете нет!

Или цвета на крыльях бабочки Баян заприметит — и говорит: смотри, как Бог одел бабочку в наряд изысканный! Ты наблюдай красоту, Богом даруемую, — и сама искусной в сотворении красоты станешь!

И считать, и читать, и про всё главное в жизни знать — всему Баян дочку учил!

Бывало, что для одной только Василисы Баян уроки такие устраивал. А иногда — со всей деревни ребятишки соберутся, и после сказок своих Баян всех грамоте учит.

Часто так случалось, что не сразу умение новое освоить получалось и у Василисы, и у других ребят. А Баян им объясняет:

— Так во всём в жизни Богом задумано, что постепенно обретаются существами разными и мудрость, и сила, и красота, и совершенство. Вот — бутончик не один денёк растёт: внутри него лепестки да тычинки образуются. И только потом — когда наступает срок — прекрасный цветочек распускается!

Или птенчик летать ведь не с рождения умеет, должны окрепнуть его крылышки, должен он страх и слабость свои преодолеть — и только тогда научится летать по воздуху!

Так и человек — всё не сразу осваивает, а помаленьку!

… Подрастала так Василиса, набиралась ума-разума. И доброте у Баяна училась.

А он — был мастер не только сказки рассказывать, но и травы целебные знал. Мог и людей, и зверюшек лечить. И это тоже старалась запоминать Василиса: какую травку как собирать, от какой болезни она помогает.

Звери лесные Баяна совсем не боялись. Они за помощью к нему приходили, словно знали, что не обидит он их, а раны и болезни вылечит.

Мир природы был для Василисы добрым и прекрасным! И жители лесные — ей как друзья были!

Росла Василиса смелой и ловкой! Баян заботился, чтобы не только хозяйкой она была умелой, но и на коне научил её скакать — так, что она даже парня любого деревенского обгонит. И на палках, если в сражении игровом соревнуются, не хуже мальчишек научил Баян её управляться. Где ей силы не хватит — там ловкостью и смекалкой побеждает Василиса!

И сама она — всему-всему у Баяна научиться очень сильно хотела!

* * *

Однажды сидели они у костерка в лесу, отдыхали после дороги долгой.

Василиса Баяна спрашивает:

— Откуда ты сказки, песни да музыку берёшь?

— Из тишины!

— А как? У тебя — гусли волшебные?

— А ты — попробуй!

— У меня так не получается… А у тебя — они словно сами играют!

— Это — оттого, что я слышу ту музыку, которую им играть надо!

— А я не слышу…

— Ты для начала послушай, о чём гусли молчат. Когда не играю я на гуслях, то тишина вокруг них — особенная, волшебная. Можно научиться ту тишину слышать. И тогда — в тишине этой — всё станет ясным и прекрасным!

Но не только у гуслей слушать тишину можно учиться, но и у леса, и у озера, и у луга в безветренную погоду. В тишине такой ты услышишь и о чём ручеёк говорит, и про что птичка щебечет, и что ветерок рассказывает, что солнышко ласково спрашивает, о чём деревья шепчутся, о чём молчат звёзды и месяц ясный.

… Так стала учиться Василиса тишину слушать. И когда она впространство прозрачной тишины входить научилась — то так хорошо ей стало! Словно она сама в мире волшебном оказывалась: в мире, в котором Бог — рядом и никакой беды приключиться не может!

Узнавая от Баяна о мире Божественном Доброты и Красоты, Василиса удивлялась и спрашивала:

— Отчего же люди печалятся, когда мир Божий — так прекрасен?! Отчего они страдают, болеют, старятся, умирают?! Отчего они враждуют и убивают друг друга?!

— Не просто на твой вопрос, Василисушка, ответить. Человек ведь — не тело, а душа живая! Тело — это словно сосуд, в который Бог душу вливает: чтоб росла, развивалась!

Тело — растёт, а потом стареет и умирает. А душа — не умирает!

Душа и без тела может в мире светлом и прекрасном жить, если в состояниях любви и доброты быть приучилась. А если в гневе иль страхе жила она — то жестоким становится и мир вокруг! Судьба такого человека горькой становится!

И ещё — связаны меж собой бывают судьбы и дела людские…

Вот нам с тобой и нужно рассказывать людям о том, как жить в любви сердечной, благую волю в каждом человеке стараться возрождать, злые замыслы останавливать!

Хочешь, научу тебя танцевать так, чтобы любовь и свет в танце твоём людям стали видны?

— Хочу!

— Вот, посмотри: пламя в костре — словно танцует! Попробуй и ты так же танцевать!

… Попробовала Василиса. Тело — словно само стало двигаться в танце красивом!

— А теперь попробуй так, как солнышко утреннее нежное — из сердца светить, лучиками-руками ласкать и обнимать всех!

… Ещё краше стал танец: наполнились движения любовью сердечной!

Не за один день, конечно, выучилась этому Василиса, но с каждым разом всё прекраснее были её танцы! И душой она, благодаря этому, всё краше становилась!

Стала теперь Василиса вместе с Баяном пред людьми выступать. Под музыку его она танцевала, всё вокруг теплотой сердечной озаряла!

* * *

Однажды пришли они к селению большому. А рядом с тем селением виднелось подворье княжеское богатое, стеной каменной обнесённое. Палаты там белокаменные, терема высокие, слуг и воинов много, стражники ворота охраняют.

— Ну что, Василисушка, где прежде петь песни будем: в деревне или в палатах княжеских?

— Давай — в княжьем доме! Я таких палат и теремов не видела никогда!

… Постучали они в ворота. Вышли к ним стражники. Увидели они гусли у Баяна — и впустили: «Как раз у князя Мстислава гости собрались, пир большой! К походу военному они все готовятся, союзников князь собирает себе. Гусляр там кстати будет!».

Проводили они Баяна и Василису к князю и к гостям — туда, где пиршество шло.

Палаты богатые, потолки расписные, окна стёклами цветными узорчатыми изукрашены, посуда из золота и из серебра, еды на столах — полно!

Но не пригласил князь их с дороги угоститься за столами богатыми, а сказал:

— Ну, покажи же своё искусство, певец, повесели нас!

… Стал Баян песни петь. Стала Василиса танцы танцевать…

Только гости едва их слушают, едва смотрят в их сторону…

Развеселились гости от вина выпитого!

Тут князь у Баяна спрашивает:

— Слыхал я, Баян, что ты и будущее и прошлое видишь. Правда ли это?

— Прошлое могу видеть, настоящее знаю. А о будущем своём — человек сам во многом волен. Но о возможном будущем — да, могу кое-что сказать, — ответил Баян князю.

— Скажи же каждому гостю, который того пожелает, о том, что он спросит!

— Хорошо.

… Стали гости спрашивать. Стал Баян на их вопросы отвечать.

Вначале — всё больше шутки были:

«Как мою жену звать?» — один спросит.

Или: «Сколько сынов у меня и сколько дочерей?»

Баян про всё точно отвечает. Удивляются гости, хохочут…

Так долго они забавились.

А потом сам князь спрашивает:

— Каким будущее моё ты видишь? Ждёт ли меня победа в грядущем походе?

… Баян так говорит:

— Вижу победы твои многие, князь Мстислав. Вижу и воинов множество поверженных в тех сражениях. Вижу княжества другие, тебе покорившиеся. Вижу сёла и города разорённые в тех краях… Велико могущество твоё будет! Грозен ты будешь и важен — среди других князей! Но вижу ещё и печаль: гибель сыну твоему принесёт твоё земное могущество! Не будет радостного будущего у тебя! А после смерти твоей — разорено и покорено другими будет твоё княжество…

— Как смеешь ты такое мне предсказывать?! — разгневался князь.

— Предсказание это — ещё не предопределённое будущее, а предупреждение тебе. Можешь ведь ты не допустить этого! Коль не посеешь смерть — не придёт печаль в твою жизнь!

Храбрость храбрости — рознь! Сила добрая и сила недобрая — вовсе не равны!

Ныне убивают люди друг-друга из-за веры различной, из-за богатства, ради власти, ради уделов земельных, из-за обид пустых… Месть умножает такое кровопролитие…

Отвага, честь, справедливость и сила — не таковы ныне в людских представлениях, какими им бы быть следовало!

Что есть грех и что есть благо — перепуталось в умах!

И говорят люди о «гневе праведном», о «войне святой»… Но не бывает ненависть — праведной! И убийство — не может быть свято!

… Тут ещё пуще разгневался князь, велел стражникам схватить Баяна и в темницу его заточить.

Василиса не знает, что делать! Стала пытаться Баяна защищать, со стражниками биться… Да смешно это было: одна девочка — против воинов многих…

Баян говорит ей: «Уходи отсюда, доченька, поскорее!» А Василиса не слушает. Тут один стражник Василису схватил, а другие все вместе на Баяна навалились и отвели их в темницу княжескую. В подполье зарешёченном заперли их.

Баян Василису плачущую по головке гладит, утешает. А сам думает о том, как бы ему дочку спасти.

Сам он никогда смерти даже самой лютой не боялся. А вот Василису из беды этой выручить он обязательно хотел!

А Василиса сквозь слёзы спрашивает:

— Почему же они — такие злые? Отчего они тебя не слушали даже? Ты же им про добро, про справедливость говорил! Сами они пили-ели, а нас не угостили! А за всё доброе — в темницу заперли! За что?

— Бывает так, Василисушка, что не замечают люди дурное в себе. А если им про это говорить начинаешь — то злятся на того, кто им правду сказал.

Не все семена, что сеятель сеет, — на добрую почву падают. Потому не все и прорастают…

Ты не грусти! Поешь вот пока!

… Достал Баян из-за пазухи кусочек хлеба небольшой, в тряпицу чистую завёрнутый, флягу с водой родниковой, которая у него всегда на поясе была, протянул Василисе.

Василиса хлеб пополам разломила. Баяну даёт.

Баян говорит:

— Не хочу я! Ты — ешь! А я тебе сказку волшебную пока расскажу.

… И начал он сказку рассказывать:

 

Сказка о настоящем волшебстве (продолжение)

… И начал он сказку рассказывать:

«Жил-был царь. И были у него три сына: старший — Касьян, средний — Демьян и младший — Иван.

Царство было у него небольшое. Народу там жило мало. Жизнь была тихая и размеренная. Никто ни с кем не враждовал, не ссорился. Земли пахотной — вдоволь! Кто сколько обработать может — того и земля. Хлеб рождается хорошо год за годом, в лесах орехи, грибы да ягоды не переводятся. Все — сыты, все — довольны!

Бывало, конечно, что муж с женой или сосед с соседом где-нибудь и повздорят — так их люди всем миром помирят. А если мириться те не хотят, то ведут их на суд к царю — и царь рассудит всех справедливо, чтобы раздоры да споры не сеялись в царстве.

Так и протекла их жизнь — тихо и спокойно.

Шло время, выросли царские сыновья, стали мо
лодцами сильными да пригожими. Стал царь думать: кому из сыновей он царство своё доверить сможет.

Призвал их царь и говорит:

— Скоро мне нужно будет выбрать: кому в царстве после меня править. Ступайте по белу свету, поищите наставников, уму-разуму у них поучитесь — и домой возвращайтесь. Кто больше узнает полезного о том, как на Земле праведно жить, как царством управлять, — тому и оставлю власть. А двое других ему помощниками и советчиками будут. Так наказывал мне батюшка мой: чтобы не делить царство на уделы, а жить дружно семьёй одной!

… Поклонились царевичи отцу — и отправились в путь.

Идут-идут… Вдруг — перед ними камень. А от камня — три дороги. На камне надпись:

“Кто направо пойдёт — силу огромную обретёт.

Кто налево пойдёт — богатство великое добудет.

Кто прямо пойдёт — любовь обретёт, да себя потеряет.”

Стали царевичи решать: куда им идти?

Старший брат Касьян говорит:

— Надо туда идти, где силу обретём! Сила нужна, чтобы царство защищать!

… Средний брат Демьян возражает:

— Надо той дорогой идти, где богатство добудем! Если узнаем, как богатство добывать, то и от любых врагов сможем откупиться!

… А младший брат Иван молвит:

— Как же сила и богатство без любви могут пользу принести? Я бы — прямо пошёл!

… Братья ему говорят:

— Тут написано, что любовь — обретёшь, а себя — потеряешь! Может, и живыми нам с этой дороги не возвратиться!...

… Подумали-погадали братья, а поскольку отец научил их не спорить и не ссориться, то решили, что каждый из них попытает счастья и мудрости на той дороге, которая ему понравилась.

Как сказали они — так и сделали. Обнялись-простились — и дальше поодиночке в путь пустились.

* * *

Пошёл брат Касьян правой дорогой, нашёл домик маленький, в котором наставник жил. Стал тот наставник обучать Касьяна как сражаться-воевать, всех побеждать, себе славу добывать.

Да не заметил старший брат, как вместе с силой стали в нём гордость расти и жестокость, как гнев стал появляться к тем, кто ему не служат и не подчиняются…

Прошло время.

Овладел Касьян силой огромной. Многие земли завоевал, стал над многими людьми царём. Сильным стало его царство, а он в том царстве — самый сильный!

* * *

А брат Демьян пошёл левой дорогой, нашёл тоже домик маленький, в котором другой наставник жил.

Стал тот наставник обучать Демьяна, как с выгодой торговать, прибыль большую получать, как богатство преумножать — и самым богатым стать.

Да не заметил средний брат, как — вместе с умениями полезными — стали в нём жадность и зависть расти, как хитрость и обман стали для него не зазорны в погоне за богатством…

Прошло время немалое, захватил он земли большие и стал там царём. Большим да богатым стало его царство, а он в царстве — самый богатый!

* * *

А Иванушка — прямым путём-дорогою отправился.

Шёл-шёл, только видит он — избушка в лесу стоит ветхая, живёт в ней старушка старая-престарая…

Старушка его просит:

— Не проходи мимо, добрый мо
лодец! Наруби мне, пожалуйста, дров, наноси воды да истопи баньку!

— Хорошо, бабушка!

… Навалил Иванушка деревьев сухих в лесу, напилил-наколол дров, наносил воды из речки, баньку истопил. Хоть и не царское то дело — а исполнил всё умело!

Помылась-попарилась старушка, а как вышла из баньки — то так помолодела, что уж её и не узнать! Иван-то теперь и бабушкой назвать её не может!

— Вот уж — и волшебная же у тебя банька, матушка! Была старушка дряхлая, а как попарилась — помолодела годков на пятьдесят, а то и более!

— От любви и заботы, Иванушка, все молодеют!

— Да какая ж это любовь? Подсобил лишь тебе маленько по хозяйству… А я как раз и иду по свету, чтобы любовь настоящую обрести!

— Да, как раз так-то любовь настоящую и обретают: от одного малого добра к другому идёт эта дороженька!

Или, иначе можно сказать, от заботы маленькой тот путь пролегает — к доброте великой!

А ты сам, Иванушка, тоже ступай попарься: здоровья и силушки у тебя прибавится! А я тем временем на стол соберу.

— Откуда же ты имя моё знаешь?

— Я много, о чём знаю! Захочешь — научу!

… Попарился Иванушка — и вправду силы в нём прибавилось, усталости — как не бывало! Тело — словно внутри чистотой наполнилось, а душа — в Свете ясном омылась.

Заходит Иван в горницу — а там стол скатертью белой накрыт. И на нём — чего только нет: и пироги, и блины, и калачи, словно только из печи, варенья и соленья всем на объеденье, и орехи, и ягоды, и фрукты, каких в то время года и не выросло ещё!

Удивился Иванушка:

— Откуда такое угощенье, хозяюшка?

— Это — скатёрка у меня волшебная: всё, что пожелается, — тотчас на ней появляется!

… Стала хозяйка ему в тарелку всё, что он захочет, накладывать…

Отобедали они. Благодарность Богу за угощение сказали.

Тут скатерть сама собой свернулась — и нет ничего!

— Хорошая у тебя скатерть, хозяйка!

— Есть у меня ещё две чудесные диковинки: ковёр-самолёт и шапка-невидимка. За то, что помог мне, — я тебе их подарю!

— Это для путника — вещи полезные! Только ты-то как же без них обходиться будешь?

— Да уж управлюсь…

… Поблагодарил Иван хозяюшку, взял подарки её — и дальше пошёл.

Идёт-идёт, да не утерпел: решил испытать диковинки чудесные, которые ему хозяйка подарила.

Развернул ковёр — он, да, в воздухе парит! А вот взобраться на него — у Ивана не получается: тело сквозь него проваливается! Ногу поставит — а она насквозь проходит и на землю опускается!

Развернул Иван скатерть-самобранку: яства и угощения — лучше не выдумаешь, аромат — слюнки текут, да только… рукой ту еду не взять, не ухватить, в рот не положить…

Шапку-невидимку стал опробовать: по-всякому её вертел. Шапка-то — исчезает, а сам Иван — виден остаётся! Чуть совсем не потерял ту шапку, едва смог найти, когда она невидимой сделалась!

«Эх, взять-то взял, а пользоваться как — не спросил!» — подумал так Иванушка и вернулся к хозяйке за премудростью.

— Матушка, научи, как пользоваться диковинками твоими чудесными: как на ковре летать, как со скатерти вкушать, как в шапке исчезать?!

— То-то, мо
лодец! Чудеса — они мастерства требуют! Уму-разуму не набравшись — волшебные деяния не совершить!

Хорошо, хоть перед людьми похваляться диковинками ты не стал, а то бы смех один получился!

Ладно, буду тебя учить!

— Кто же ты такая на самом деле? — удивляется Иванушка.

— Я — Богу служу, о порядке на Земле стараюсь заботиться!

Да не одна я такая на белом свете: есть у меня Братья и Сёстры в Божественном Свете! Все Они — Богу служат, людям помогают Истину узнавать!

… Вот и стал Иванушка у хозяйки той учиться.

Вначале стала она ему объяснять, как все существа — детей Божьих! — любовью сердечной любить.

Говорит так:

— В грудной клетке, где воздух лёгкие наполняет, — есть место особое. Здесь рождается любовь сердечная. Научившись такой любви, человек может Бога ощутить, потому что главное свойство Божие — Любовь Безграничная, Нежная и Мудрая ко всему и ко всем!

Бог ведь — всему Создатель! А каждому из нас Он — и Отец, и Мать!

И потому — нам нужно учиться Его любить!

И тогда — сможет Бог через человека такого Свою Любовь проявлять к людям и к другим существам! Будет Любовь Божия тогда проявляться и расцветать — и в большом, и в самом даже неприметном, на первый взгляд, деле добром!

… Потом стала хозяйка Иванушку учить, как из сердца духовного — словно солнышком светить.

А ещё потом — научила Огнём Любви Неопаляющим быть:

— Великая Сила Божия есть в Огне Любви Божественном, Который может быть разожжён также и в сердце духовном каждого человека! И может человек, Богу служащий, с этой Силой соединяться — и всем помогать, всех защищать!

… Научила она Иванушку и тому, как свою волю — на Божью Волю переменить, и — как в Свете Божественном жить. Это ведь и значит: себя потерять, а взамен — Божии Любовь, Мудрость и Силу обрести!

Научился Иванушка, как с Волей Божьей Единым стать: не свои желания, а Божии — всегда ощущать и понимать, чтобы жить не по своему хотению, а по Божьему Велению! Так Великую Силу Божественную обрёл Иванушка — Силу Любви и Знаний Божественных!

Выучился он у хозяйки и тому, как тело невесомым делать. И на ковре-самолёте теперь смог он летать. Освоил и то, как можно невидимым телесно быть, в шапке-невидимке исчезая. Научился и тому, как любую вещь из Света Божьего извлекать. И тогда — скатерть-самобранка ему послушной стала.

Освоил он и то, как сквозь твердь земную и любые материальные предметы проходить насквозь можно.

Спрашивает Иванушка хозяйку:

— А зачем мне теперь вещи волшебные? Я ведь и без них смогу всё волшебное делать!

— Возьми: может, кому другому в помощь они пригодятся! Вот тебе же — они сильно пригодились: выучился ты мастерству!

… Стали они прощаться.

— Спасибо за науку, матушка! — говорит Иванушка.

— Погоди! Будет у меня для тебя поручение.

Вот — погляди сюда.

… Показала она ему на поверхность озера, которая спокойна была, словно зеркало. Вдруг — на воде видение сделалось: де
вица красоты удивительной!

Хозяйка и говорит:

— Это — Марья-царевна. Захватил её в плен злой колдун-чародей. Хочет он на ней жениться, красоту её себе во владение и подчинение заиметь! Да Марьюшка не соглашается! Держит он её в хрустальной горе, в подземелье.

Всё, Богом созданное, на добро и пользу назначено. Только бывает, что люди Божий Промысел не понимают и то, что добру Богом посвящено, тогда может беды нести.

Посмотри: вот — огонь, например: может он тепло дарить, а может и гибель от пожаров страшных нести.

Или — вода: может жажду утолять, дождями растения питать, реки и моря наполнять, всем жизнь давать. А может — потопы и бедствия нести разрушительные.

Так и все умения людские: могут они нести добро и пользу, а могут — злобу и разрушения.

Тот колдун — злой человек — научился магии, стал умения колдовские для удовлетворения своих дурных желаний использовать.

Поселился он в горе одной, начал во всей округе пытаться свои порядки наводить. Стал он также сеять слухи, что «его власть везде под землёй царит!» — чтобы люди его боялись, чтобы воле его злой подчинялись!

Нужно тебе победить того колдуна, развеять те чары, что он натворил! Тогда сможешь ты говорить всем людям, что зло — не «под землёй живёт», а в душах, к порокам склонных!

Рассказывай людям, что Царство Божие везде есть: и над землёй, и под землёй. И всюду — Бог всевластен! А любовь — открывает сердца человеческие для жизни в мире Божием!

Садись сейчас на ковёр-самолёт — и лети! Он тебя туда доставит, где злой колдун власть свою утвердил и Марьюшку в плену содержит.

… Рассказала хозяйка, как в гору ту войти. Велела перед тем шапку-невидимку надеть. Потому, что охраняют гору стражи: витязи, чародеем заколдованные.

Поблагодарил Иванушка хозяйку за науку, за дары Божии, сел на ковёр-самолёт — и взлетел.

* * *

Летит Иван-царевич, любуется на красу Земли: на луга и степи раздольные, на леса густые да высокие, на озёра чистые, на реки прозрачные!

Приземлился ковёр-самолёт перед горой. Свернул Иванушка его — и в мешок заплечный положил. Надел он шапку-невидимку.

Подошёл он к горе и говорит:

— Впусти меня, гора: не держу в себе я зла! Свет со Светом всегда сливается, любая преграда пред ним растворяется!

… Тут гора перед ним раскрылась.

Витязи-стражники его пропустили, не заметили.

Идёт Иванушка, дивится: внутри — своды хрустальные, камнями самоцветными и золотыми узорами украшены. Текут реки с берегами из золота и серебра.

Заметил колдун, что неладное в его владении творится: вошёл чужой кто-то и к покоям его приближается.

Встречает Ивана колдун силой своей невидимой. Словно из воздуха говорит он голосом страшным:

— Кто ты? Как вошёл сюда?

— Я — Иван-царевич!

— Как же стражи тебя впустили?

— Да вот: шапочку дала мне женщина добрая!

— Тебе от меня не скрыться!

… Иван тут шапку-невидимку снял и говорит:

— А я и не собираюсь скрываться! Я затем и пришёл, чтоб с тобой повидаться, злые чары твои растворить, Марью-царевну освободить!

— Не смей дальше идти! Не видать тебе Марьи-царевны! Она — моя! Всё здесь — моё! Земля — моя, золото — моё, камни драгоценные — мои! Здесь — только моя власть и моя сила! Уходи прочь, иначе уничтожу тебя!

— Не твоя — Земля, а Божия! Хоть над поверхностью земли, хоть под её поверхностью — везде Бог всему и всем Господин! Его Порядок нарушать не следует! Все владения человеческие — вре
менные, все силы человеческие — ничтожны пред Его Силой!

И Власть Его — вечная! Не имеешь ты права — людей страхом своим магическим пугать, себе подчинять!

И не можешь ты де
вицу-красу против воли её — у себя держать!

Стал колдун заклятья магические произносить, хочет такой страх на Ивана нагнать, чтобы тот назад повернул. А Иванушка — не боится! Потому, что сила Любви — всех страхов сильнее!

Тогда поднял колдун силой своей магической воды подземные, затопил залу, где Иван был. Но тот — не погиб: сквозь воды прошёл невредимым!

Поднял тогда колдун из глубин земных лаву огненную, сделал реку из огня, Иванушке путь ею преградил. Тут Иван-царевич стал Огнём Божественным Неопаляющим, тело своё тоже Огнём наполнил, прошёл сквозь реку огненную, как посуху, огонь колдовской ему вреда не причинил!

Оказался Иванушка перед колдуном. Тому — уже не скрыться и не спрятаться!

Колдун и спрашивает:

— Что за сила у тебя невиданная, что моей силы больше?

— То — не моя Сила, а Божественная! Она — любой силы сильнее!

— Хорошо, сдаюсь! Бери сколько хочешь золота, серебра и каменьев драгоценных! И — уходи!

— Не за тем я пришёл! Сними чары свои с горы! Не пугай людей колдовством, волю их своей силой магической не порабощай! Не понуждай жить в страхе и тебе подчиняться! Не учи их силой твоей недоброй восхищаться!

И Марью-царевну отпусти на волю! Иначе — сам ты превратишься в камень на тысячи лет и будешь лежать здесь недвижен, пока не поймёшь, что зло не может быть сильнее добра!

Стоит тебе ещё хоть раз заклятье произнести — и оно против тебя обернётся!

… Испугался колдун… Даже думать боится! Потому, что в мыслях его — одно лишь колдовство злое…

А Иван-царевич в самую дальнюю залу горы вошёл. Видит: сидит там Марья-царевна — такая красавица, что глаз не отвести!

Да только — грустна она… Из камней самоцветных картинку она выкладывает, на которой — луга зелёные, цветы полевые, птицы и звери, всё — как живое! Солнышко на картине — будто сияет и всю красоту природы освещает!

Поклонился Иванушка Марье-царевне.

С первого взгляда полюбила Марьюшка Иванушку. И Иванушка — Марьюшку полюбил всем сердцем!

Иванушка её спрашивает:

— Отчего ты грустна, красавица?

— Давно не видела я небушка синего с солнышком золотым, давно не слышала птичьих песен, в лесу зелёном не бродила!…

— Пойдём же со мной! Если люб я тебе — будь мне женой! Отправимся в царство отца моего!

— А как же колдун?

— Не страшен больше колдун-чародей! Нет у него больше силы магической!

… Вышли они из горы мимо стражей незамеченными.

А как вышли, снял Иванушка чары с витязей-привратников. Исчезли и все другие заклятья колдуна.

Сели они с Марьюшкой на ковёр-самолёт. Летят они над землёй. Где приземлятся — там рассказывает Иван людям: что есть добро, что — зло, что — Истина. О Божьей Любви, Мудрости и Силе говорит, о простоте Божиих Законов Добра и Любви!

* * *

А тем временем так разрослись царства братьев Ивановых Касьяна и Демьяна, что соединились они границами.

И так выросли в Касьяне гнев, а в Демьяне — жадность, что позабыли они мудрость отца своего, стали спорить меж собой о владении землями и людьми…

А где спор — там и ссора! А где ссора — там и до войны недалеко!…

И вот — пришла беда: пошёл войной брат Касьян на брата Демьяна!

Люди и животные гибнут, пашни пустеют!…

Боль, смерть, увечья страшные, разорение, слёзы да горе несёт война!

А братья того не замечают, силой царств своих мерятся: кто кого подомнёт да подчинит?!

Заметил это бедствие Иванушка.

Опустился на землю и стал братьев стыдить и мирить.

А Касьян и Демьян увидели Марью-царевну — и каждый захотел её себе в жёны заиметь. И оба они решили для вида помириться — чтобы отобрать у брата своего красавицу. Тут к их грехам — ещё и ложь добавилась, которая грязные замыслы их прятать-укрывать стала.

Возвратились они все вместе к отцу.

Послушал отец рассказы всех своих сыновей и говорит:

— Вот — как славно всё вышло! Не зря по свету странствовали, уму-разуму учились! У каждого из вас теперь по царству будет. Наследниками моими — Иванушке и Марьюшке быть! И всем вам — в мире жить!

Стали к свадьбе Ивана-царевича и Марьи-царевны готовиться.

Да только недобрые мысли у братьев Ивановых — от зависти их и жадности — всё сильнее!

Решил брат Касьян ночью убить Ивана и Демьяна — и сам всем завладеть.

Как решил — так и сделал.

Демьяна то он убил, а вот Ивана убить не смог. Вонзил меч, а Иван — живёхонек, спит, на другой бок поворачивается…

Испугался Касьян…

А наутро увидел Иванушка брата Демьяна мёртвого, про всё догадался. Пришлось ему оживить брата. Рассказал он Демьяну, как такое с ним приключилось.

В тот же день Демьян решил — из мести к Касьяну и из зависти к Ивану — обоих отравить.

В тот день как раз свадьба была назначена. Со всего царства люди на пир собрались: молодых поздравить, счастья им пожелать.

Когда все танцевать стали — тут Демьян яд незаметно насыпал в кушанья и Ивану, и Касьяну.

Как обратно за столы сели, Иван ест — ему хоть бы что. А Касьян — сразу умер…

Пришлось Иванушке и старшего брата оживить.

Тут уже для всех открылась правда о недобрых намереньях и делах старших братьев. Перед отцом, перед Марьей-царевной, перед всеми людьми — видны стали их вина и позор! И перед Богом Всевидящим — великий стыд!

Поняли старшие братья, как далеко завели их в пучину пороков и грехов гнев, жадность, зависть и обман…

Покаялись они.

Тут Иван им и говорит:

— Все добрые умения, которые вы получили, — во зло вы превратили!

Нет беды в умении сражаться и слабых защищать! Нет греха в умении честно торговать!

Но тот, кто не обладает любовью сердечной, может не заметить, как желание выгоды личной — ко злу склоняет, как хотения личные — над другими людьми возвышают!

Тот, кто действительно любит, — тот не о себе, а о другом ратует-заботится! И через то — может он научиться в любви бескорыстной себя терять и Божью Любовь и Волю обретать!

Отправляйтесь теперь каждый в своё царство! Наводите там порядок!

И в себе — все пороки с корнями вырывайте! Любовь сердечную взращивайте и укрепляйте!

— Та
к мы и сделаем! Только скажи нам прежде: как же ты жив остался и как нас к жизни возвратил?

— Научился я с Силой Божией единым быть! И потому — не страшно мне никакое зло!

Другим людям вы столько бед принесли! Пора вам скорее их исправлять! Для того и позволил Бог вернуть вас к жизни в этих телах, чтобы ошибки свои вы исправили!

… Возвратились братья в свои дома, стали учиться в любви и доброте жить.

А как научились — встретил каждый себе суженую. Женились они на своих избранницах.

Вот так — в мире и благоденствии — жить все стали.

А Иван и Марья всех людей продолжали учить тому, как миру, добру и любви на Земле быть!

Нашли они и доброго мо
лодца, которому шапку-невидимку, скатерть-самобранку и ковёр-самолёт подарили, а потом и всем Знаниям Божественным научили.

Надо ведь, чтобы никогда не исчезало на Земле волшебство настоящее!».

Сказка о настоящем волшебстве (продолжение-2)

Василиса так заслушалась, что забыла о подземелье, в котором они с Баяном заточены были.

— Какая красивая сказка! Вот бы нам ковёр-самолёт и шапку-невидимку: мы бы отсюда убежали!

— А как бы мы в одной шапке — вдвоём поместились?

— А мы бы — по очереди! Придумали бы, как шапку второму передать!

— Ну, хорошо: так мы и поступим!

— У тебя что, шапка есть такая?

— Нет, доченька, но я теперь тебя, Василисушка, постараюсь невидимо для людей отсюда выпустить.

— А ты — как же? Я без тебя не пойду!

— Так надо, доченька! А ты, как на воле будешь — из мест этих уходи! А за меня не беспокойся, я после выберусь и отыщу тебя. А ты пока у людей добрых-хороших поживи!

… Когда стражник принёс хлеб и воду пленникам, то стал ему Баян говорить, чтобы тот выпустил Василису на волю:

— Возьми мешок, спрячем там девочку, и словно ты из сена старого подстилку из темницы выносишь — так ты её на волю вынеси, за воротами отпусти! Ведь невиновная она ни в чём! Вот — у тебя ведь тоже доченька есть и сыночек! Как бы тебе было самому, если бы их в темнице уморить пытались?

— А как же — князя Мстислава приказ?

— Так князь про девочку не приказывал, про меня только!

— А если спросят, куда делась? Что скажу?

— Скажи, что не знаешь, мол, наколдовал гусляр…

— Ладно!

… Стражник оказался не злой. Принёс он мешок:

— Залезай, девочка, сиди тихо, неприметно…

… Вынес стражник Василису за ворота, подальше ушёл, выпустил её из мешка.

* * *

Так вот и оказалась Василиса на свободе. А Баян в темнице княжеской остался.

Думает она: «Что теперь делать? Как Баяна вызволить?».

Пошла Василиса к речке. Одежду постирала, сама наумывалась-накупалась. Собрала трав целебных-лечебных и других съедобных растений на лугу. Потом в лес зашла, грибов да ягод набрала. И пошла искать людей добрых.

Только далеко она уходить не собиралась.

Увидела она на краю деревни избу покосившуюся. Смотрит — живёт там старушка одинокая да немощная.

Поклонилась ей Василиса земным поклоном и говорит:

— Пусти меня к тебе пожить, бабушка!

— Да разве ж тут — жи
знь для тебе будет, деточка? Горюшко одно только! Одна я на старости осталась! Глаза уж видят плохо, руки неловкие стали, хожу еле-еле… И угостить-то тебя нечем!

— Вот я тебе и помогу немножко по хозяйству, бабушка! А ты мне — советом поможешь!

«Одно горе — то беда. А когда и у одного беда, и у другого беда — то, если вместе потрудиться, то и бед не станет!» Так мой отец Баян мне говорил. Вместе, быть может, и сумеем одолеть все беды!

— Хорошо, живи у меня. Внученькой мне будешь! Нет у меня внучат! Сыновья мои князю здешнему Мстиславу служили и головы на войне сложили, пропали не за что…

Оставайся у меня, сколько захочешь!

— Спасибо, бабушка!

… Василиса в избе прибралась, чистоту-красоту навела. Дров принесла, печку истопила. Из грибов да трав похлёбку сварила, из ягод — компот.

Сели они за стол трапезничать. Старушка Василису хвалит за чистоту, за угощение. Потом стала спрашивать:

— Что же за беда у тебя, деточка?

— Князь ваш — отца моего Баяна в темницу заточил… Мне нужно придумать, как его вызволить.

— Да, это — действительно беда…

Прежде люди бы всем миром встали на защиту певца-сказителя… А теперь — нет единства в добрых делах у людей! Вот и получается, что один-то — в поле не воин!…

Если всем миром люди добра хотят, то будет мир! А если нет того, то и мира нет…

… Погоди! Вот, что думаю… Знаю я, что у князя жена княгиня Ефросинья — сердцем добрая!

Не всегда добры те, кто бедны. И не всегда жестоки и надменны те, кто в роскоши живут.

Кабы ты к ней сумела с просьбой обратиться — может быть, и помогла бы она…

Но только недужит-хворает она в последнее время! В тереме своём она сидит, никуда не ходит. А стражники тебя к ней не пустят…

… Сделала Василиса из трав — отваров целебных. Старушке дала их — и чтобы силы прибавились, и чтобы руки и ноги не болели, и чтобы глаза лучше видели.

И ещё — травы приготовила, чтобы ими княгиню лечить.

* * *

Теперь нужно было Василисе придумать то, как к княгине Ефросинье в терем попасть.

На другой день решила Василиса посмотреть-поразведать, как бы ей на княжеский двор мимо стражников пройти и княгиню увидеть.

Княжеские хоромы и терема — огромные, со всех сторон подворье огорожено высокой каменной стеной — будто крепость неприступная! Ворота — с одной только стороны.

«Ну что ж, княжий дом, повернись ко мне задом: стороною лесной неприметною! Посмотрю я, как мимо охранников можно в терем к княгине попасть!» — стала шутками Василиса себя подбадривать. И пошла она вдоль стены — туда, где от ворот подальше, к лесу ближе.

Да только деревья все вдоль стены на расстоянии большом спилены: чтобы врагов издали заметить можно было. На ту стену не забраться Василисе. И даже — за стену не заглянуть…

Только видит вдруг Василиса — как раз напротив терема, близко от стены, ель одна большая осталась: упросила княгиня Ефросинья ту ель не губить, потому что на утренней и вечерней зорьках прилетал туда певчий дрозд — и песни пел прекрасные, которые княгиня слушать любила.

Забралась Василиса на ель. Стал ей и двор виден, и терем княгини, и палаты княжеские.

А на дворе — мальчик-княжич играет-забавляется, со слугами на мечах деревянных сражается. Только слуги — боятся его ударить, поддаются сразу. Надоело княжичу так играть — и он слуг прогнал.

Взял он лук и стрелу, стал искать, куда бы выстрелить. Увидел на ели птичку-синичку — и стал в неё метить.

Василиса — быстрее спугнула птичку, чтобы княжич в неё не попал.

Стрела в дерево вонзилась — и княжич Василису заметил.

— Ты, холопка, что тут делаешь?

— Я не холопка! Я — как птичка вольная! Ты в синичку стрелял, а сам — в красну де
вицу чуть не попал!

… Взяла она стрелу княжича, перебралась по ветке длинной, да и спрыгнула во двор.

Княжич говорит:

— Отдай стрелу!

— Возьми, только в птичек больше не стреляй!

— Я — князя сын Всеволод! Когда вырасту — князем и господином над всеми стану! В кого захочу — в того и буду стрелять!

— А меня Василисой зовут! А как вырасту — Василисой Премудрой стану!

Да я и сейчас знаю, что тот, кто в птицу стреляет, — счастье своё убивает!

— Тогда — куда же стрелять?

— А вот — я тебе мишень нарисую!

… Василиса нарисовала кусочком угля на деревянном столбе мишень из семи кругов:

— Давай играть: кто точнее выстрелит — того желание другой исполняет!

— Давай! Если проиграешь — моей холопкой-служанкой будешь, играть со мной станешь, как я велю!

— А если я выиграю, ты меня к матушке своей отведёшь, дело у меня к ней есть важное!

— Идёт!

… Стали стрелять. Василиса в самую серёдочку мишени попала, а княжич — только в краешек.

Говорит он:

— Нечестно ты победила: ветерок подул, мою стрелу сдвинул. Давай лучше — на мечах деревянных сразимся!

— Хорошо, давай! Тут уж ты на ветерок не свалишь вину!

… Стали они на мечах биться. Княжич в полную силу старается, но Василиса ему не поддаётся.

Василиса подловила момент — и приёмом, которому её Баян выучил, у княжича меч выбила. Он даже опомниться не успел!

— Теперь держи слово княжеское: отведи меня к княгине, матушке твоей! Я тогда тебя после научу, как ветер щекой ощущать, чтобы знать, насколько он стрелу снесёт в сторону. И приёму тайному научу, как обезоружить противника.

… Провёл княжич Василису в терем к матери своей.

Рассказала Василиса княгине Ефросинье о Баяне. Рассказала о том, что князь — за слова Баяна правдивые — разгневался и велел в темницу его заточить. И о том рассказала, что война, князем задуманная, угрожает смертью княжичу.

Опечалилась княгиня:

— Пока не знаю я, как сделать, чтобы князь совет мой послушал. Надо подумать, как Баяна вызволить, как судьбы
, предсказанной для княжича, избежать…

— А ты скажи князю, что соскучилась по сказкам волшебным! И пусть к тебе отца моего Баяна приведут! Он на гуслях играть станет, сказки расскажет весёлые, а ты нас выпустишь потом — и мы убежим отсюда!

— Пока в гневе князь, не согласится он мою просьбу исполнить! Тут надо случая удобного подождать! Сейчас ходит он — злой, мрачнее тучи, ни с кем говорить не хочет!

Останься здесь пока, девочка, поживи у меня, с княжичем поиграй, сказки Баяна нам рассказывай!

… Осталась Василиса в тереме у княгини Ефросиньи, настои из трав для неё приготовила: один — чтобы здоровье её поправилось, другой — чтобы кожа была чиста, чтоб морщинок не было, чтобы краса не старилась, третий — чтобы волосы густы
были.

Стала Василиса и сказки да истории волшебные рассказывать. Хоть и не так красиво, как у Баяна, у неё получалось, но про добро и про любовь она слова мудрые говорила.

А ещё днём она с княжичем Всеволодом играла. Научила она его, как ветерок щекой ощущать, чтобы точно в цель попадать, как противника обезоруживать.

Да только скучно Василисе в сражениях время проводить!

Говорит она княжичу:

— Нужно мне одну старушку навестить, а то она беспокоится: не случилось ли со мной что недоброе? Пойдёшь со мной?

— Пойду!

— Прихвати гостинцев, чтобы ей радость была!

— Хорошо!

… Взобрались они по лестнице приставной на стену, со стены по ветке на ёлку, с ёлки на землю спустились — и к старушке отправились.

Вот уж та обрадовалась гостям! Про всё Василису расспросила.

А княжич на жилище убогое смотрит, на бедность, в которой старушка одинокая живёт. Он такого и не видел никогда…

Оставили они гостинцы и обратно той же дорогой на подворье княжеское возвратились.

Княжичу Всеволоду так поступки добрые делать захотелось, что на следующий день они в другую бедную избу пошли, чем могли помогли, гостинцы оставили…

* * *

А тем временем у князя Мстислава — неспокойно на душе. Не идёт из головы предсказание Баяна! Не знает он, как поступить! Даже если прикажет он убить гусляра — ведь не отменит это предречённого!…

Не выдержал князь — и пошёл сам с Баяном поговорить.

Баян тому обрадовался:

— Хорошо, что пришёл, князь Мстислав! Недоброе дело задумал ты! Войну с братом твоим двоюродным — не начинай, не пытайся захватить его княжество, не старайся обратить его в веру свою! Живите в мире!

— Ты что, все мысли мои знаешь? Я о том, с кем воевать собрался, никому не говорил ещё!

Ты каким богам поклоняешься? Какой силой всё знаешь-ведаешь про людей? Каким колдовством владеешь?

Чем докажешь, что правдивым было твоё предсказание?

Чем докажешь, что, если не пойду войной на брата, то не погибнет сын мой?

— Доказывать я тебе, князь Мстислав, ничего не стану! Хочешь — верь мне, хочешь — не верь! Да, знаю мысли твои недобрые — и беду хочу отвести и от тебя, и от других людей!

Спрашиваешь ты, какому богу служу? Но ведь Бог — един!

За времена долгие не раз бывали на Земле Великие Посланцы Его к народам разным — и получились со временем различия и в религиях, и в именах для Божественной Силы.

Знаю я Бога Живого, Который — за любой верой — есть Самое Главное! Он — всему Мирозданию Творец-Создатель и всем Своим детям — Отец и Мать любящие!

Любая вера была бы хороша, кабы люди не подменяли Бога — идолами, а исполнение Божиих Заповедей Любви — обрядами!

И не было бы между людьми вражды из-за веры, если бы понимали все, что есть только одна Единая Божественная Сила, какими бы именами ни нарекали Её!

Не стали бы брат на брата, сосед на соседа войной идти, когда бы понимали люди, чего от них хочет Бог на самом деле!

Вера в бытие Бога должна бы всех людей объединить, все распри людские погасить!

Ведь, видя ценности духовные извечные, понимать бы люди должны малозначимость споров своих земных да притязаний пустых!

Перед Величием Любви и Силы Божиих — все бы себя Его детьми должны ощущать, братьями и сёстрами друг другу!

А вот пока — иначе выходит! И за земли люди воюют, и за власть, за богатства земные! Спорят люди и о верах, воюют «за веру»!…

Если бы поняли люди, что все их мысли Богу ведомы, все дела, даже «тайные», — явны Ему, и за всё ответ держать им придётся, — то больше порядка и мира на Земле было бы! Ведь всегда наступает расплата за зло! А благо приходит — к совершающим благие дела!

… Князь Мстислав возразил:

— Что-то не видно, гусляр, чтобы в жизни всё по твоим словам выходило! Не настигает расплата всех, кто совершают зло! И не часто одаривает добром судьба — тех, кто добро творят!

Вот, ты меня злодеем считаешь! А я — свободен! Я — в роскоши живу! А ты — у меня в темнице сидишь! Прикажу — убьют тебя! Прикажу — пытать станут! Разве не так?

— Так… Да только это ты
ко мне за советом в темницу пришёл, князь!

И совет мой тебе таков: не начинай войну, тобой задуманную!

… Опять разозлился князь — и ушёл…

… Не один раз так князь Мстислав с Баяном беседовал. О многом он задумался. А как дальше жить — решить не может.

* * *

Видит княгиня Ефросинья — поменялось настроение у мужа. Решила попробовать с ним поговорить, чтобы он отпустил Баяна на свободу.

Пришла к нему, начала разговор, а князь Мстислав ей отвечает:

— Мудрая ты у меня, жена! Я и сам так думаю, что, если есть способ беду от сына нашего отвести, — то будет правильно согласиться с Баяном и его выпустить.

Но боюсь, что затаит Баян на меня зло за то, что в темнице его держал… Придумает ведь месть коварную или колдовство какое наведёт!…

— Не станет он этого делать, Мстислав! Хочет он, всего лишь, чтобы ты войну не начинал! Отпусти его с Богом! И сделай так, как он посоветовал!

… Согласился Мстислав. Прощения просить у Баяна не стал, сло
ва доброго не молвил, но велел выпустить его из темницы.

* * *

Как вышел Баян на свободу, стал он думать, как Василису разыскать.

А она уже о том, что отпустили Баяна, от княгини Ефросиньи узнала, поблагодарила её за помощь, простилась с княжичем — и сама Баяна догнала!

Велика была их радость!

Баян и говорит Василисе:

— Вот — какая ты теперь волшебница стала: освободила меня!

— Да тебя князь Мстислав и без моей помощи бы выпустил, речи твои слушая!

— Не скажи! Когда хотя бы несколько человек объединяют свои усилия ради цели праведной, то сила их возрастает многократно!

Вот видишь, Василисушка, выходит, что не зря мы здесь песни пели и сказы сказывали! Теперь есть надежда, что сумели мы войну кровопролитную предупредить и немного доброты в душах возродить!

Ты ныне и сама увидела то, как настоящее волшебство — в любви сердечной открывается-зарождается! И — как в жизни то волшебство через людей добра проявляется!

Тот, кто в деяниях благих о себе забывает, для людей по Воле Божией мир и радость несёт, — тот настоящее волшебство сотворяет!

… И пошли они дальше по Земле своим путём. И везде они семена любви в душах сеяли, о подвигах праведных рассказывали, дела доброты творили!

* * *

На этом — и сказке нашей конец.

А тот, кто, читая или слушая, добрее и умнее стал, — тот молоде
ц!

Фотоальбом ГАРМОНИЯ
https://picasaweb.google.com/111942737392682950285/Harmony#

Саркар

Сказка о маленьком волшебнике

«Я ещё не волшебник, я только учусь,

но любовь позволяет нам делать настоящие чудеса.»

Евгений Шварц — из сценария к фильму «Золушка»

«Настоящее волшебство может быть сотворено

только добрым и любящим сердцем!»

Саркар — из беседы с Ним

 

В те времена, о которых пойдёт речь, женщины ещё ходили в длинных платьях, а мужчины — в сюртуках и фраках. Люди ездили на лошадях, только-только начали изобретать первые автомобили и ещё не изобрели самолётов.

И, как и всегда, были среди людей богатые и бедные, умные и не очень, добрые и забывшие о доброте.

И вот, у самых обычных родителей родился необычный мальчик. Он был наделён умением творить чудеса. Вот только заметили это не сразу.

Его папа был замечательным детским доктором, а его мама прекрасно играла на фортепиано и давала уроки музыки.

Они очень долго мечтали о собственных детях — и вот это, наконец, случилось!

Когда мама будущего маленького волшебника узнала, что у неё будет дитя, — она ощутила себя самой счастливой женщиной на свете! Таинственная мягкая полуулыбка не сходила теперь с её лица, делая его ещё более прекрасным! Она вся светилась мягким незримым светом счастья!

Когда же маленький волшебник появился на свет — в тот же день он, как сочла мать, совершил своё первое чудо.

Дело в том, что у неё не появилось молоко.

Она, конечно же, скорее попросила своего мужа искать кормилицу или хотя бы купить молока.

А тем временем, чтобы малыш не плакал, она приложила его к груди.

И вот, маленький волшебник стал сосать. Он нежно прикасался губами к соскам — и молоко появилось!

Может быть, некоторые скажут, что никакого чуда в этом нет: ведь так часто бывает у многих…

Даже его папа, когда прибежал домой с грудным молоком в бутылочке для новорожденного сына и с адресами нескольких женщин, которые готовы были стать кормилицами для малыша, сказал жене ласково:

— Ну я же говорил, что так очень часто бывает вначале! А ты переживала, моя дорогая!

Но мама маленького волшебника верила в то, что это было настоящее чудо!

Впрочем, она ещё не знала, что её сын действительно станет настоящим волшебником!

Родители назвали мальчика Даниэлем. И все обычно звали его просто Дэном.

Чудеса получались у него как бы сами собой. Когда он хотел совершить что-то доброе — это тут же случалось. Только пока это были очень маленькие чудеса. И он сам не знал, как они у него получаются. Но Дэну очень нравилось их совершать!

Например, мама разбила свою любимую чашку и расстроилась. Чтобы она не огорчалась, маленький волшебник сложил три кусочка, на которые раскололась чашка, — и они соединились так, что даже трещинок и следов не осталось!

Родители долго удивлялись таким пустяковым чудесам, которые время от времени совершались их сынишкой.

У него получались и другие разнообразные маленькие чудеса. Например, в карманах у его друзей могли появиться — волшебным образом! — конфеты или цветные карандаши, а нарисованная бабочка могла стать настоящей и взлететь с листочка бумаги…

Обычно маленькие дети, друзья Дэна, принимали такие чудеса как самые обычные явления. А вот взрослые… думали, что это — фокусы, которыми Дэн завоёвывает авторитет у сверстников.

Но, так как все чудеса были добрыми, то на него никто из взрослых не сердился.

Рядом с Дэном всем всегда было радостно!

Он — словно солнечным светом — озарял пространство своей любовью! Тем, кто были рядом с ним, всегда было очень хорошо в его любви: и детям, и взрослым, и даже зверюшкам и птичкам. Цветы — словно становились красивее! Птицы — начинали петь весенние песни даже осенью, и всегда доверчиво садились ему на ладони, когда он их угощал крошками хлеба! Кошки и собаки подходили и ластились у его ног, они млели от блаженства и были невероятно счастливы, если он их гладил!

Дэн сам никогда не плакал и не грустил. А если рядом кто-то печалился — то он всегда умел развеселить.

Если же его друзья ссорились меж собой, то он непременно примирял их.

Вначале Дэн не думал о том, что он отличается от своих сверстников. Ну… может быть, он замечал это только чуть-чуть…

Например, он очень удивился, когда понял, что не все люди могут без труда понимать, о чём думает другой человек…

… Потом маленький волшебник понял, что существует Великий Главный Волшебник, которого люди ещё иногда называют Богом. И маленькому волшебнику очень захотелось стать хоть немножко похожим на Него.

Постепенно Дэн научился всегда ощущать Его Присутствие рядом с собой.

Если Дэн смотрел на небо — то видел там добрую Улыбку Великого Волшебника. Вернее будет сказать, что он её не видел, но ощущал, как будто Сам Великий Чудотворец улыбался ему всем небосводом!

Солнечный свет — в восприятии Дэна — всегда был наполнен Его Теплом, Нежностью и Радостью.

А ночью звёзды были словно искорками в Его огромных Глазах. И в них можно было угадывать сказки о чудесных далёких мирах…

Взгляд Великого Волшебника был всегда — такой ласковый!

И ещё Дэн ощущал Его Волшебные Руки. Они — обнимали, поддерживали, проницали тело Дэна, даря блаженство!

Эти Руки могли, в том числе, показывать, куда нужно идти и что необходимо сделать.

И теперь, стоило Дэну только подумать о Великом Чудотворце — и сразу ощущались Его Присутствие и Любовь!

Дэн легко воспринимал Советы и Наставления Великого Волшебника.

Благодаря им, он начал понимать, что настоящие чудеса призваны не только удивить и веселить, но они должны помогать людям осознать нечто самое важное в жизни — и победить в себе плохое, научиться делать хорошее.

И Дэн стал пробовать помогать людям вокруг.

* * *

Один мальчик, который учился в той же гимназии, что и Дэн, но только в самом младшем классе, — сидел дома, наказанный и запертый родителями. Он должен был выучить все буквы. Они лежали перед ним, нарисованные на карточках. Но мальчику было противно даже смотреть на них!

Там, за окном, — сияло солнышко и играли его друзья! Но… только он один из всего класса ещё не выучил буквы! И ему поставили двойку! А многие мальчики и девочки уже не только буквы знали, но и книжки научились читать!

Дэн попросил разрешения у родителей мальчика помочь ему — и те позволили: «Ты — лучший ученик в гимназии! И это так хорошо, что ты хочешь помочь! Может быть, у тебя получится. Он ведь — за целый учебный год не одолел даже азбуку!»

Войдя в комнату наказанного, Дэн был встречен с восторгом и удивлением:

— Как тебя пустили ко мне?

— Очень легко! Я сказал, что помогу тебе выучить буквы!

— Это может сделать только волшебник… Я бы хотел, чтобы случилось такое чудо — и я смог бы выучить эти противные буквы и побежать гулять!

— Я тебе помогу! Это — совсем просто: научиться читать! Буквы — они ведь — волшебные и умеют творить чудеса!

Дэн сложил карточки с буквами веером, как карты, и предложил:

— Выбери любые три. И разложи их.

… Немножко волшебства… случилось: выбранные буквы сложились в слово «кот». А в воздухе появилось светящееся изображение кота. Он был — как живой! Он мягко покачивал пушистым хвостом, потягивался и мяукал!

Потом таким же образом мальчики сложили слово «пёс». И весёлый пёсик — запрыгал и радостно залаял!

Ненавистное зазубривание — заменилось весёлой игрой!

Дэн объяснял, как в разной последовательности поставленные буквы умеют слагать слово или даже несколько слов, — и каждый раз появлялось волшебное движущееся изображение.

В тот день мальчик выучил все буквы и узнал, какие они… волшебные! И ему стало очень нравиться учиться чтению!

С тех пор, читая сказки, он всегда видел волшебные картинки, которые не видели другие.

А когда он вырос, то стал художником и рисовал картинки к сказкам и даже к азбуке — чтобы все дети полюбили читать!

* * *

Однажды Дэн увидел трёх братьев, которые стреляли из рогаток по молодой вороне. Они уже повредили её крылышко. И она теперь не могла от них улететь, но только отпрыгивала, превознемогая боль…

Дэн бросился на выручку и заслонил собой птицу.

Мальчишки опустили рогатки.

— Ты что мешаешь нам играть в охоту?! — возмутился старший из братьев.

— Вы птичке крыло поранили! Ей же больно! Неужели вы не видите?!

Когда вас отец ремнём бьёт — вам ведь тоже больно! И вы кричите и просите «не надо!».

А сейчас она так же страдает, только совсем ни за что! Она ведь ни в чём перед вами не провинилась!

— Ты откуда про нашего отца узнал? Кто разболтал? — старший из братьев напряг кулаки, собираясь пустить их в ход…

— Ты ведь сам про это вспомнил. И Сэм — тоже! — Дэн показал на младшего из братьев.

— Ты что, можешь знать, о чём кто подумает? — забыв о гневе, удивились мальчишки.

— Могу!

— Докажи!

— Подумайте: во что вам хотелось бы, чтоб превратились ваши рогатки? И я угадаю.

… Через несколько мгновений в руках у каждого мальчика был леденец на палочке, о котором они помечтали.

Они так опешили от удивления, что не знали, что и сказать.

А Дэн улыбнулся и произнёс:

— Это — очень просто!

Когда вы сделаете что-нибудь хорошее — к вам придёт радость.

Если же вы задумаете или сделаете что-то плохое, то в ваших жизнях появляется место для огорчений и боли.

Больше не делайте рогатки, пожалуйста!

… С этими словами Дэн взял ворону на руки и пошёл домой. Птичка доверчиво прильнула к нему.

Дэн попробовал исцелить её крыло таким же образом, как снимал, проводя ладонями рук, головную боль у своей мамы или у кого-нибудь в гимназии. Но… исцелить не получилось. Боль прошла, но крылышко не восстановилось.

— Видимо, я ещё многого не знаю о целительстве… — сказал Дэн. — Мы сейчас пойдём к моему папе, он — доктор. Ты — не бойся!

Скажи, а как мы тебя будем называть?

— Краа-ра! — сказала ворона.

— Хорошо, Клара! — улыбнулся Дэн.

* * *

Папа Дэна всегда был занят своей работой, и у него было очень мало свободного времени. Когда он не навещал с обходом заболевших детей, он изучал книги о разных болезнях и способах их лечения. Или — сам писал статьи о тех методах, которые открыл в профилактике и лечении детских недугов.

Дэн старался не беспокоить его по пустякам. Но он также знал, что папа всегда готов помочь и поддержать, когда это необходимо.

Он постучал в дверь кабинета.

— Заходи, Дэн!

— Папа, это — Клара! Ей нужна твоя помощь!

… Когда папа Дэна завершил перевязку, Дэн спросил:

— Можно, Клара поживёт у нас, пока не поправится?

— Я — не против. Но нужно ещё и мамино согласие спросить.

— Пап, у меня к тебе ещё просьба: отец Сэма, Пита и Фила бьёт их ремнём — и очень сильно… А они от этого могут стать трусливыми и жестокими по отношению к слабым. Ты мог бы с ним поговорить?

— Вот оно что… А я всё не мог понять, когда лечил их: как эти мальчики могут друг друга так поколотить?…

Хорошо, я постараюсь объяснить ему, какими последствиями может обернуться такое его «воспитание».

— Спасибо, папа! Пойду представлять Клару маме!

* * *

(продолжение следует)

(Записано Анной Зубковой,  под редакцией Владимира Антонова)

 © Зубкова А.Б., Антонов В.В., 2015

http://www.new-ecopsychology.org/ru/books/skazka-o-malenkom-volshebnike.html

        

Саркар

Сказка о маленьком волшебнике

(продолжение)

Мама Дэна тоже согласилась, чтобы Клара поселилась у них дома.

… А Клара, даже когда поправилась, не захотела покинуть своё новое жилище.

Так молодая ворона стала ещё одним членом семьи. Очень скоро она даже начала говорить слова человеческой речи.

Она очень помогала Дэну в его небольших выступлениях, которые он показывал для детей и взрослых теперь довольно часто. Она с наслаждением вынимала из шляпы записки с пожеланиями, приносила Дэну разные предметы, щеголяла своим умением произносить слова человеческой речи в нужный момент и многое другое. Она стала всеобщей любимицей!

… В один из дней семья, как обычно, собралась за завтраком. Клара всегда завтракала вместе со всеми.

Потом, пока Дэн был в гимназии, у неё было свободное время для того, чтобы полетать по городу, пообщаться с другими птицами.

Её свободу никто не ограничивал, но общение с Дэном было для неё интереснее всего остального! Ведь Клара научилась у него очень многому! А она была умна и талантлива! И ещё — она очень любила учиться!

Клара иногда, получив свою порцию завтрака и насладившись ею, могла попросить ещё кусочек. Воронья привычка делать запасы еды — пока ещё была в ней сильна.

Иногда же Клара улетала с полученным угощением и, видимо, делилась с кем-то.

В этот раз Клара попросила у мамы Дэна большой бутерброд с сыром.

— Зачем тебе так много? Ты ведь растолстеть можешь — и тебе будет трудно летать! — ласково пошутила мама, протягивая бутерброд.

— На-до! — уверенно сказала Клара на человеческом языке.

Затем, устроив поудобнее бутерброд в клюве, она вылетела в распахнутое окно.

Через минут десять Клара вернулась и попросила ещё.

На этот раз удивился уже и Дэн. Он решил, что перед занятиями в гимназии успеет узнать, что за важное дело у Клары.

Он упаковал в свою школьную сумку заботливо сложенный мамой для школьного обеда кулёк с едой и сказал, что хочет прогуляться до уроков.

Клара уже ждала его на ветке дерева над крыльцом.

* * *

Клара летела впереди и показывала дорогу.

Вскоре они очутились рядом с заброшенным складом с провалившейся во многих местах крышей.

Когда Дэн вошёл, то увидел мальчика примерно одного с ним возраста.

Мальчик вначале испугался, но увидев Клару, спросил:

— Это твоя ручная ворона?

— Да! Её зовут Кларой, а меня — Даниэлем, но все обычно называют меня просто Дэном.

— А меня зовут Томом. Знаешь, она мне сегодня два бутерброда с сыром принесла! Я с ней хотел поделиться, а она отказалась. Вот я и понял, что она — ручная. Ты её как дрессируешь?

— Она — умная очень, сама всему учится! А мои просьбы — она выполнять любит!

— Да, каррр! Кла-ра сама!

— Ух-ты! Даже говорить умеет!

… Даниэль отдал Тому свой пакет с едой и обещал заглянуть после уроков.

… Ближе к вечеру Том рассказал Дэну свою историю:

Он был полным сиротой и жил в приюте. А две недели назад он сбежал оттуда и больше ни за что не хочет туда возвращаться. Потому — что новый директор приюта оказался очень сердитым — и жизнь там сделалась ужасной.

Он поведал, как вначале радовался обретённой свободе. Ведь он поселился в этом подвале заброшенного склада и устроил здесь своё собственное жильё!

Он с гордостью показал стол, шкаф и кровать, сооружённые из старых ящиков.

Но… воровать или просить милостыню ему не нравилось, тем более, что его могли найти и отправить обратно в приют. А этого Том как раз больше всего и боялся!

… Дэн стал приходить к Тому каждый день после уроков.

Мальчики быстро подружились, и Дэн предложил Тому поселиться у них в доме:

— Я думаю, что мама и папа согласятся.

— Ты спроси их вначале: я не хочу быть лишним!…

… Дэн пообещал поговорить с родителям.

Но всё случилось иначе…

* * *

… Была ранняя весна. Тёмная холодная вода под мостом несла льдины…

На мосту одиноко стояла женщина.

Дэн без труда понял, какие мысли были у неё. Она ощущала себя несчастной, никому не нужной — и хотела закончить эту свою жизнь, бросившись в реку.

Дэн поспешил к ней и тихонько тронул за руку.

Она вздрогнула, потому что уже распрощалась со всем, что было здесь, в этом мире.

«Это — ангел Господень меня остановил!» — подумала она.

Глаза этого незнакомого мальчика были такими сияющими, словно из них лился свет…

— Что тебе нужно, мальчик?

— Мне нужно сказать Вам очень важные слова. Точнее — попросить о помощи!

— Тебе нужна моя помощь?

— Да. Вернее, не совсем мне, а моему другу! Пойдёмте со мной, сударыня, по дороге я Вам всё расскажу!

Дэн взял незнакомку за руку. От этого прикосновения — такое тепло потекло по её руке!… Ей показалось, что это тепло влилось прямо в сердце…

Она чуть не заплакала от нахлынувшего счастья — после пережитых минут полного отчаяния…

Дэн старался делать вид, что не замечает её волнения и только крепче сжимал своей ладошкой её руку. Он стал рассказывать о Томе:

— Понимаете, сударыня, он — сирота. Он жил в приюте. А теперь он убежал оттуда. Он не хочет возвращаться: ему там было очень плохо! Том захотел убежать навсегда из того серого мира, в котором он — одинокий, несчастный и никому не нужный, никем не любимый. Он сказал мне, что хочет убежать далеко-далеко, только он не знает, куда конкретно…

— Я тоже хотела убежать…

— Да, сударыня, именно поэтому Вы — в состоянии его понять! А, быть может, Вы сможете его полюбить! А он — полюбит Вас!

Вы можете сделать мир для него наполненным счастьем! А, делая это для него, — станете и сама счастливой тоже!

Ведь именно там, где холодно, имеет смысл разжечь огонь — и станет тепло! И там, где нет доброты и любви, — надо начать делать добро и дарить любовь!

Вы же понимаете меня, сударыня?

— Да. Но вдруг у меня не получится? Вдруг я ему не понравлюсь?

— Давайте попробуем!

Сейчас ведь Вам — уже лучше, чем было совсем недавно на мосту! Ведь так?

… Они пришли к подвалу, где жил Том.

— Обождите немножко здесь. Я должен его предупредить, — сказал Дэн и вошёл внутрь.

— Знаешь, Том, есть одна женщина, я её встретил на мосту. Она так же одинока, как и ты. Она тоже хотела уйти…, понимаешь? Она даже насовсем хотела уйти отсюда, она хотела умереть… Ты мог бы помочь ей! Мои родители согласились взять тебя к нам, но этой женщине ты нужнее: ей очень нужен сын!

— Она — бедна, больна? Но я могу работать! В приюте нас научили… Я буду заботиться о ней!

Эти слова услышала не выдержавшая ожидания женщина. Она произнесла сквозь навернувшиеся слёзы:

— Я тоже буду заботиться о тебе, мой мальчик! Я постараюсь быть хорошей мамой! У меня есть большой дом…

Ты простишь мне, если что-то будет у меня получаться не так, как ты хочешь?

* * *

В этот день Дэн был особенно счастлив оттого, что удалось сделать!

И Главный Волшебник заговорил с ним:

— Ты — молодец, Мой мальчик! Ты понял сегодня очень важное! Ты можешь помогать душам обретать счастье, любовь и мудрость — соединяя их так, чтобы они сами начинали творить добро друг для друга!

Души — от такого соединения в эмоциях любви — обретают счастье!

А самое главное чудо будет происходить тогда, когда ты сможешь соединять их со Мной!

Если человек любит Бога и обретает ощущение Моей ответной Любви, то он познаёт высшее счастье, которое — прекраснее многих чудес!

… Когда Дэн вернулся домой, то мама с удивлением спросила:

— А где же Том? Я уже приготовила для него комнату. И стол накрыт к обеду…

Дэн рассказал, как всё получилось.

Мама Дэна сказала:

— Я рада, что всё так хорошо для него устроилось! Но мне немного грустно — оттого, что я не смогла помочь…

А ты — стал таким взрослым, сынок!

— Я вот о чём подумал, мама: в том приюте ещё много детей и им живётся не слишком хорошо. Мы не сможем взять всех их к себе. Но, если бы ты стала преподавать там музыку и пение, — то можно было бы потом устраивать в городе концерты. И тогда многие дети нашли бы своих приёмных родителей!

— Ох! Как ты хорошо придумал, Даниэль!

… Мама Дэна так и сделала. И скоро очень многое изменилось в том приюте. Даже директор, очарованный новой учительницей, стал добрее. А на музыкальных выступлениях случались те самые волшебные встречи, о которых мечтал Дэн.

* * *

Однажды папа позвал Дэна к себе в кабинет для важного разговора:

— У меня к тебе просьба, сынок. В наш город переехала семья с больной девочкой. Она совсем не может ходить после травмы, полученной четыре года назад. Есть возможность сделать сложную операцию, но девочка так слаба, что не перенесёт её.

Я пока не знаю, как ей помочь… Более грустной пациентки у меня ещё никогда не было…

Если бы ты с ней подружился, то, возможно, и моё лечение стало бы более успешным…

— У неё нет ног?

— Есть, но она их совсем не ощущает и не может ими шевелить.

Была травма позвоночника… Но это — уже медицина…

А вот, если бы ты с ней подружился и научил её хоть чуть-чуть радоваться…

Её зовут Элиза. Она любит читать книжки с картинками.

… На следующий день Дэн выбрал самую красивую свою книжку сказок с картинками — и отправился в гости.

Было лето, погода стояла прекрасная.

Дэн позвонил в ворота окружённого глухим кирпичным забором дома. Ему открыл привратник и, узнав о цели визита маленького посетителя, проводил его через сад с высокими деревьями и нарядными цветниками — к большому и красивому дому.

Навстречу вышла хозяйка, мама Элизы.

— Меня зовут Даниэль. Я — сын детского доктора, который лечит Вашу дочку Элизу. Я пришёл с ней поиграть! — представился Дэн.

— Очень приятно, Даниэль! Но, к сожалению, мы никого не пускаем к ней. Она очень чувствительная девочка и очень тяжело больна. После того, как она видит здоровых деток, — она иногда несколько дней плачет или молчит… Мы стараемся оберегать её от таких стрессов.

Она даже в специальной коляске на колёсах ни за что не хочет прогуляться по городу, чтобы выбрать себе игрушки или платья. Она стыдится, что не такая, как все другие дети, и не может так же бегать и играть.

Поэтому мы и переехали сюда, купили этот дом с садом. Но даже в саду, где её никто не может видеть, Элиза редко хочет погулять.

Мы просто открываем окна, чтобы она подышала свежим воздухом и полюбовалась этими прекрасными деревьями.

— Ну тогда — подарите ей эту книжку! — Дэн протянул свой подарок.

— Спасибо! Элиза будет очень рада! Она любит читать! И картинки — такие красивые! Ты — очень добрый мальчик! Может быть, ты хочешь чаю с пирожными?

— Нет, спасибо! До свидания!

… Привратник проводил Дэна обратно, и железные ворота закрылись с гулким и неприятным звуком…

Весь вечер Дэн размышлял, как быть дальше:

«Этот красивый дом — словно тюрьма… Но что же мне делать и как помочь Элизе, если меня к ней даже не пускают? А что бы я сам делал, если бы совсем не мог ходить?».

Весь вечер Дэн пытался придумать выход из сложившейся ситуации.

Но вдруг в открытое окно его комнаты влетела ворона Клара. Она облетела комнату Дэна несколько раз и уселась напротив мальчика, хитро и загадочно на него поглядывая.

«Я бы, пожалуй, попробовал научиться летать!» — любуясь Кларой, подумал Дэн.

Клара встопорщила на шее и голове пёрышки, умильно наклонила голову и веско сказала: «Здоррррово! Каррррр!»

— Ты одобряешь? — улыбнулся Дэн.

… Первые попытки взлететь так, как это делала Клара, у Дэна не увенчались успехом.

Но уверенность, что он может научиться летать, в нём сохранилась.

… Всю ночь Дэну снилось, как он летает. Во сне это было так просто: некое усилие — и невесомое тело парит в воздухе! И не нужно махать руками! Но всего лишь намерение взлететь, ускориться, повернуть — и всё получается!

Дэн проснулся ещё до рассвета и сумел повторить наяву то, что ему приснилось. Он — смог летать! Вот это было открытие! Оказалось, что это — так просто!

* * *

Утром Дэн и Клара отправились к дому, где жила Элиза. Дэн шёл пешком, чтобы не смущать прохожих, но ощущение радости от полёта переполняло его. А Клара летела, то опережая, то возвращаясь.

Когда они приблизились к дому, Дэн сказал:

— Нам нужно узнать, где комната Элизы.

… Клара облетела весь дом, заглядывая в окна, и уселась на подоконнике одного открытого окна. Негромким и ласковым гортанным возгласом она оповестила Дэна, что — нашла!

… Элиза полулежала в постели с раскрытой книжкой в руках. Это была та самая книжка, которую вчера ей принесла мама.

Книжка была очень красивая, и сказки в ней — такие добрые и волшебные, что Элиза забыла обо всём, погрузившись в мир сказочных героев.

Как же хорошо было там! Там — все трудности можно было победить! И все приключения героев заканчивались счастливо!

Но вот Элиза перевернула последнюю страничку. Книжка закончилась…

«Вот бы остаться в том волшебном мире навсегда!» — подумала Элиза.

В этот момент на подоконник раскрытого окна села ворона и сказала кому-то снаружи: «Кааааар»!

Потом она обернулась к Элизе и тоже сказала: «Кар-кар! Клар-ра!». Так она поздоровалась и представилась.

«Вот это — чудо!» — подумала Элиза.

Но чудеса продолжались: следом за Кларой на подоконнике появился, поднявшийся туда по воздуху, мальчик:

— Здравствуйте, Элиза! Меня зовут Дэн, я — сын доктора. А это — моя подруга Клара, — он указал на ворону. — Можно, мы войдём?

— Вы уже вошли… — в растерянности сказала Элиза и даже ущипнула себя за руку, чтобы проверить, что не спит.

Потом, вспомнив про вежливость, добавила:

— Это Вы мне подарили книжку? Очень интересная! Спасибо!

… Дэн весело уселся на подоконнике:

— Можно мы будем теперь «на ты» и станем друзьями?

— Но я — не такая, как все дети… Я — больная… Я не могу ходить… Тебе будет неинтересно…

— Я — тоже не такой, как все дети! Я — волшебник, хотя ещё не очень много умею. Но, думаю, мы сможем подружиться!

— А ты можешь меня вылечить?

— Не знаю. Лечить — это у меня пока ещё не очень получается. Но я хочу попробовать. И ещё — мой папа тоже очень хочет тебя вылечить!

Только ни я, ни он — не сможем это сделать без твоей помощи и без помощи Самого Главного Волшебника.

— А Самый Главный Волшебник — Кто Он?

— Бог, Который всё здесь создал: и нас с тобой, и деревья, и моря, и цветы, и горы, и солнце, и звёзды — всё-всё!

— Да, я каждый день молюсь… Но только это не помогает… Он не слышит, наверное… Или… я не заслужила Его ответа…

— Этого не может быть! Он — всё слышит и понимает! Он — отвечает всем! Но нам нужно учиться понимать Его ответы!

Разве ты не знаешь, Элиза, что Он — Самый Главный Чудотворец?

Разве ты никогда не ощущала Его Взгляд, Прикосновения Его Волшебных Рук?

Неужели ты никогда не чувствовала Его Дыхание, овевающее прохладой в жару или согревающее теплом в холод?

Неужели ты никогда не ощущала Его Отеческой Заботы?

Он может поругать за ошибки и помочь понять, как их исправить!

И у Него можно учиться — всегда и всему!

А в случае опасности или беды Он всегда стоит сразу за спиной и говорит: «Ничего не бойся! Я — с тобой!»

Неужели ты никогда этого не ощущала?

— Нет, никогда… — печально и чуть сердито сказала Элиза.

… И вдруг — на неё нахлынула Волна Света!

— Ой!… Я вспомнила!… Я видела Его, когда… Ну, в общем, тогда, когда всё это со мной случилось… Он сказал, что мои родители умрут от горя, если я не вернусь к жизни в теле. И ещё Он что-то сказал, но я не смогла потом вспомнить, что именно!

Значит, то, что ты сказал, — правда! Как здорово! Как же я могла это забыть?!

А ты… Какое ещё волшебство ты умеешь делать?

— Я только учусь у Него. Пока.

— Ты — учишься у Бога? Ты можешь говорить с Богом? Ты можешь Его попросить — и Он тебя услышит, тебе ответит?

— Конечно! И ты это можешь!

Мы ведь все — Его дети! И Он наделил нас удивительными возможностями! Мы можем научиться ими пользоваться! И ещё — мы можем помогать друг другу учиться!

— Я — никому ничем помочь не смогу… И мне — тоже никто не может…

— Но ты — уже помогла мне! Ты научила меня летать!

— Я?! Летать?!

— Да! Я вчера весь вечер думал, как бы я жил, если бы не мог ходить. И вот, научился — благодаря тебе и Кларе!

— Покажи!

… Дэн завис над полом комнаты. Потом пролетел немного и остановился рядом с кроватью Элизы.

— А мне — можно так?

— Давай попробуем!

… Но у Элизы не получилось взлететь, хоть она этого очень хотела…

— У меня никогда ничего не получается, — печально вздохнула она.

— Нельзя так говорить! Ты думаешь, что у меня всё всегда сразу получается? Мы здесь — как раз для того, чтобы учиться!

… Клара вступила в беседу, подлетев и усевшись на спинке кровати: «Кар-кар, кар-кар, кар-кар, ррра-аз, рра-аз, ещё ррра-аз!...

— Она что-то сказала мне?

— Да, она объяснила, что всему мы учимся постепенно. Даже птичьи дети должны именно учиться летать, хоть и имеют крылья.

— А можно я её поглажу? — спросила Элиза.

— Кааарррр! — промурлыкала Клара, подлетев поближе к Элизе и позволяя девочке погладить ей горлышко.

* * *

Теперь Дэн почти каждый день приходил к Элизе. Её родители, которым она рассказала о Дэне, видя, как переменилась дочка, очень радовались их дружбе.

Однажды Дэн сказал:

— Элиза, я очень стараюсь придумать, как тебя вылечить… Но… Очень многое в этом зависит от тебя самой!

Я знаю, что должен научить тебя светить и улыбаться духовным сердцем. Когда в сердце распускается, как прекрасный цветок, любовь — тогда Бог поселяется и радуется в нём.

Он — улыбается из такого сердца другим существам!

Тогда и ты улыбаешься и радуешься — вместе с Ним! Ведь ты начинаешь жить — в сердце своём — вместе с Ним!

Это — удивительное ощущение, когда ты и Бог — вместе!

Давай попробуем:

Представим, что у каждого из нас в груди сияет маленькое солнышко. И его лучи могут прикасаться ко всему — нежно-нежно!…

— Как у тебя?

— Вот здорово, что ты умеешь это видеть! Значит, у тебя получится!

… И верно, Элиза смогла ощутить любовь и тепло этого солнышка внутри себя — и её заполнила Волна Его Счастья и Радости.

— Как здорово!

— А теперь попробуй осветить так всех вокруг: посвети на Клару, на меня, на маму, на папу.

— Но ведь тут нет мамы и папы!

— Это — не важно: лучики такого солнышка посылают любовь на любое расстояние!

… Элиза стала пробовать — и у неё получилось!

— Я недавно понял, что, сколько бы я ни делал волшебство для других, но настоящие чудеса начинаются только тогда, когда каждый раскрывает эту способность дарить любовь — в себе.

Это — как получать или дарить подарки. Получать подарки приятно, но ведь дарить подарки — ещё приятней!

— А я никому не дарю подарков уже очень давно…

— Мы должны это исправить! Вот, что я придумал: давай отпразднуем твой день рождения! Ты будешь дарить подарки своим гостям, будешь улыбаться и светить всем — солнышком из сердца своего духовного!

А вот эти твои игрушки — их ведь можно раздарить?

— Но день рождения у меня уже был три месяца назад…

— То был не настоящий день рождения! То был просто обычный день спустя десять лет с того дня, когда ты появилась на свет в этом теле!

А мы устроим настоящий праздник в честь того, что ты вернулась к жизни, к радости!

Ты будешь дарить подарки и делать счастливыми — других!

— Здорово! Я согласна! Но кого же мы позовём в гости? Я здесь никого не знаю, кроме тебя!

— Мы позовём детей из бедных семей, у которых очень давно не было праздников. Ты ведь готова подарить им свои игрушки? Тебе не будет жалко их отдать?

— Да!

— Вот и чудесно!

Я поговорю с твоими родителями, и ты — тоже! Мы всё организуем!

* * *

Дэн не стал откладывать разговор и в тот же день обратился к родителям Элизы:

— Вы могли бы подарить Элизе на этом празднике лошадь? Настоящую! Я научу Элизу ездить верхом! Я буду сидеть позади неё и её придерживать! Я буду очень аккуратен — и она сможет так много всего интересного увидеть, узнать!

… Родители были удивлены таким предложением:

— Нет, это очень опасно, Даниэль!… А если это повредит при её болезни?

— Это поможет вылечить её! Вы можете спросить об этом у моего папы!

— Ну хорошо, мы подумаем!

— Только не говорите ей заранее: пусть это будет сюрприз! — попросил Дэн так, как будто они уже согласились.

Родители Элизы колебались недолго. Их дочка так преобразилась за время дружбы с Дэном, что они решили рискнуть.

Они спросили доктора, отца Дэна, — и тот подтвердил, что это должно пойти девочке на пользу.

… И вот праздник начался.

Вначале приглашённые на праздник дети немного стеснялись незнакомой обстановки и того, что Элиза не может ходить.

Но Дэн очень быстро развеселил всех, показывая волшебные фокусы, отгадывая желания или слова, которые дети задумывали. А Клара так старательно ему помогала, что от стеснения и смущения у ребят скоро не осталось и следа.

Затем был чай с тортом и пирожными.

А потом Элиза предложила всем выбрать себе по понравившейся игрушке в подарок.

Но одна девочка выбрала не куклу, а книжку: ту, которую подарил Элизе Дэн.

— Можно мне это?

… Элиза немного заколебалась: ей была так дорога эта книжка! Но потом она расцвела нежной сердечной улыбкой и сказала:

— Разумеется! Бери!

— Этот подарок получился у тебя — самым лучшим! — шепнул на ухо Элизе Дэн.

Потом отец Элизы подхватил дочку на руки, и все отправились в сад.

Там уже дожидалась белая лошадка — подарок Элизе.

Все по очереди катались на её спине.

Дэн вёл лошадку под уздцы, а ребята — так радовались!

А больше всех радовалась Элиза — теперь она сможет везде гулять вместе с Дэном!

Вечером её родители стояли обнявшись. Мама Элизы смахивала с глаз слёзы счастья. Они ведь четыре года не видели свою дочурку такой счастливой!

* * *

С этого дня жизнь Элизы очень сильно переменилась.

Дэн учил её ездить верхом.

С каждым разом они уезжали всё дальше. Они сидели на лошади вдвоём: Элиза — впереди, а Дэн сзади чуть-чуть поддерживал.

Элиза увидела и лес, и речку, и два озера, которые были недалеко от города.

Она окрепла, загорела, научилась радоваться солнечным лучам и птичьим трелям, красоте утра и покою вечера.

Отец Дэна договорился об операции для девочки. Её здоровье сильно улучшилось, и теперь всё должно было пройти хорошо.

… Накануне отъезда в клинику на операцию Дэн и Элиза отправились на прогулку.

Клара, как обычно, сопровождала ребят и летела впереди.

Они выехали на поляну, на которой цвели ромашки и колокольчики.

— Сорви мне таких цветов! — попросила Элиза.

— Нет, Элиза! У каждого из них — ведь только одна ножка, соединяющая с корешком, дающим жизнь. И я не хочу срывать их: ведь тогда им придётся умирать…

… Элиза покраснела от стыда:

— Я не подумала об этом… Прости меня! Я видела и читала, как дарят цветы, и думала, что это — хорошо…

— Да, так думают многие… Но ведь для того, чтобы подарить, — их не надо срывать!

К сожалению, когда люди здоровы, богаты и у них самих в жизни всё благополучно, — они перестают ощущать беды других, перестают воспринимать боль других существ…

Они дают нищим маленькую медную монетку по пути в церковь — и думают, что сделали этим доброе дело…

И живут они дальше, не задумываясь о том, что добро, которое каждый человек может привнести в мир, — намного больше той медной монетки!

Ты ведь никогда не будешь такой, Элиза, когда поправишься и все горести и трудности останутся далеко-далеко позади в прошлом? Ведь так?

— Я постараюсь, Дэн!

Послушай, мне снилось сегодня, что мы с тобой летаем… Возможно, это — оттого, что я умру во время операции?

— Как ты можешь так говорить? Ты же уже научилась быть смелой!

Давай руку! Мы сейчас полетим вместе!

… И у Дэна — получилось! Ему хватило сил, чтобы они смогли подняться вдвоём! Они взлетели и парили над поляной, над деревьями, над озером…

… Потом они медленно возвращались домой осознавая, что Великий Волшебник, подаривший им чудо сегодняшнего дня, — всегда рядом! И — что вместе с Ним — посильны любые чудеса!

* * *

Ну вот, на этом мы и закончим нашу историю о маленьком волшебнике.

Элизе сделали операцию, после которой она вновь смогла ходить и полностью поправилась!

А когда они оба подросли, то Элиза стала женой Дэна и его помощницей в удивительных волшебных представлениях, с которыми они ездили по всему миру. Ведь Дэн не переставал учиться — и стал настоящим Волшебником!

И любовь всегда помогала им делать настоящие Великие Божественные Чудеса и учить этому других достойных!

 

 (Записано Анной Зубковой,  под редакцией Владимира Антонова)

 © Зубкова А.Б., Антонов В.В., 2015

http://www.new-ecopsychology.org/ru/books/skazka-o-malenkom-volshebnike.html

                                      

 

Анечка и дедушка Ваня
(предисловие)

Когда-то — кому-то покажется, что это было очень давно, а кому-то — и не так уж давно, — в одном большом городе жила девочка. Её звали Анечка.

У неё были замечательные и мама, и папа, и ещё две бабушки: мамина мама и папина мама. Вся эта большая и дружная семья жила в большой-пребольшой квартире, которая в те времена называлась коммунальной. Это означало, что в этой же квартире, в других комнатах, жили другие семьи. И на все эти комнаты был один длинный-предлинный коридор.

Анечка была единственным ребёнком в той квартире. И её все очень любили, хотя между собой соседи иногда и ссорились.

Анечка тоже всех любила. Она очень любила и своих маму и папу, и обеих бабушек! И соседей она тоже любила и всегда первая вежливо со всеми здоровалась.

В одной из комнат этой большой квартиры жили муж и жена. Их звали Иван Павлович и Акулина Андреевна. Жили они ладно и дружно: как говорится — в любви и согласии. Они были уже пожилые, их дети давно выросли и жили отдельно от родителей совсем в других местах.

У Анечки было две бабушки, а вот дедушек — не было ни одного.

Анечка очень хотела иметь хотя бы одного дедушку! И она выбрала себе в дедушки Ивана Павловича.

Однажды она пришла к нему в гости и так вот и сказала, что просит дядю Ваню стать ей дедушкой. И он, не раздумывая долго, — согласился!

Вот тогда-то и началась чудесная дружба между самой младшей жительницей квартиры и самым старшим её жителем.

Анечка, хоть и была ещё маленькая, но, конечно же, понимала, что дедушка Ваня — не по-настоящему ей дедушка. Но от этого он был ещё более замечательным дедушкой! Потому — что настоящие дедушки должны не только хвалить, но и строго воспитывать своих внучат, как это делают и настоящие бабушки. А дедушка Ваня был как бы немножко «волшебным»: он никогда не сердился на Анечку, но играл и беседовал с ней как лучший друг, то есть, всегда «на равных».

А ещё он рассказывал ей сказки, были и небылицы и разрешал делать всё, что она ни попросит.

Но, надо отметить, что она никогда не просила ничего плохого — потому, что была доброй и разумной девочкой.

… Обычно Анечка спрашивала разрешения у бабушек или у родителей и, если ей позволяли, — то шла к дедушке Ване в гости.

Она аккуратно стучала в дверь и говорила:

— Можно?

— Кто там? — спрашивал дедушка Ваня.

— Это я…

— Тогда заходи! — приветствовал Анечку дедушка Ваня. И Анечка радостно заходила!

Потом она обычно показывала «выступление». Например, танцевала или читала выученный стишок. Акулина Андреевна и дедушка Ваня ей аплодировали и всегда хвалили.

А потом Акулина Андреевна предлагала Анечке попробовать угощение: пирожки с грибами, стряпать которые она была великая мастерица, или чай с вареньем. Затем она тихонько садилась на стул с рукодельем или уходила на кухню готовить еду — и в разговоры дедушки Вани с Анечкой никогда не вмешивалась, если её специально об этом не просили.

Дедушка Ваня тоже пил чай, и Анечка просила его рассказать что-нибудь интересное.

Дедушка Ваня обычно начинал свою историю вопросом:

— Ну, что тебе сегодня рассказать: сказку или быль?

— А ты расскажи так, чтобы немножко — были, а немножко — сказки! — просила его Анечка.

И дедушка Ваня начинал рассказывать.

… Эта удивительная дружба началась тогда, когда Аня была ещё совсем маленькой девочкой. Она росла, подрастали — и чуть-чуть менялись также и сказки.

 

Сказка о рыбаке, рыбке и подводном царстве

Дедушка Ваня спросил:

— Хочешь, Анечка, я расскажу тебе сказку о рыбаке и рыбке?

— Нет, — сказала Анечка, — я эту сказку хорошо знаю, её Пушкин написал!

— А я тебе совсем новую историю расскажу, которая произошла со мной самим, когда я на свою последнюю рыбалку пошёл.

— Тогда рассказывай! — сказала Анечка и устроилась поудобнее.

— Так вот, — начал дедушка Ваня:

Каждое лето провожу я со своей Акулиной не на берегу синего моря, а на берегу озера — большого-пребольшого! Домик у нас там есть маленький.

И надо отметить, что живём мы с Акулиной вместе уже все тридцать лет и три года и ни разу меж собой не ссорились. Всё у нас — по любви и по согласию!

Однажды встал я рано, до рассвета ещё. Собрал снасти свои рыболовные — и на рыбалку пошёл.

Вышел из дома — красота вокруг! От озера туман поднимается! Дорожка к озеру под гору спускается — ноги словно сами собой идут! Радостно на душе!

А тут и солнышко восходить начало! Всё вокруг лучиками осветило, обогревать и украшать природу стало!

Каждая росинка в свете солнышка сиять начала: как бриллиант или даже ещё лучше!

А туман делал всё вокруг — словно волшебным!

Подошёл я к берегу, лодка у меня стоит, цепочкой прицепленная, ждёт меня. Отомкнул я замок, вёсла в уключины вставил, отчалил…

Озеро у нас — большое-пребольшое! Как ко мне в гости приедешь — сама увидишь!

Ветерка даже малейшего нет! Туман — как парок сейчас над моей чашкой с чаем — так и от поверхности озера туманчик лёгонький поднимался.

Гладь озёрная — словно зеркало огромное-преогромное!

И облачка, солнышком восходящим освещённые, в воде отражаются.

А дно сквозь воду прозрачную — на глубину большую видно.

Плыву тихонько, любуюсь!

Там, под лодкой, песочек и камушки видны на дне. Как водоросли растут — рассмотреть можно. Рыбки мелкие стайками проплывают, серебристыми чешуйками сверкают.

Тут уже и птички просыпаться стали. Над водой ласточки летают низко-низко, мошек для деток своих ловят. И чайки — тоже не высокМ парят и рядом с лодкой моей пристраиваются.

Вот, закинул я удочку. Сижу и жду: кто на мой крючок сегодня попадётся. Да не клюёт ни одна рыбка…

А я — и не огорчаюсь: ведь так благостно вокруг!

Сидел я так, сидел — и задремал…

… Вижу: поплавок вдруг запрыгал и утонул, леска натянулась! Видно, рыбина огромная на крючок попалась — и потянула даже лодку за собой! Я двумя руками за удочку ухватился…

Вот так мы и тянем: я — рыбину на воздух, она меня — под воду! Кто кого!

И случилось так, что рыбина эта меня так сильно дёрнула, что я равновесие потерял, под воду попал и ко дну пошёл, потому что одежда на мне была тяжёлая: плащ брезентовый и сапоги резиновые высокие.

Ну вот, думаю, конец мне и пришёл: утону сейчас! Прежде — я всех рыб был сильнее и всех их из царства их подводного вытаскивал на воздух, где они дышать не могли и умирали. Стало быть, теперь мой черёд настал под водой погибнуть, где я дышать не могу…

Но вот тут-то — чудеса и начались!

Очутилась прямо перед моим лицом та рыбина, которую я на крючок поймал. Только теперь наоборот вышло: это она меня поймала и на дно затянула! Это был сом огромный-преогромный! Я таких большущих никогда не видел!

Смотрим мы с ним друг на друга. У меня глаза широко открыты от удивления — и у него глаза широко открыты! У меня усы — и у него усы! Только у него в губе — мой крючок торчит. А рук у него нет, чтобы тот крючок вынуть. И кровь у него течёт. И больно ему.

И говорит сом мне тогда:

— Вынь крючок: ведь больно мне!

… А как он говорит, я не слышу, а что говорит — то понимаю чудесным образом…

… Я тут — крючок вынул аккуратно.

Жду, что дальше будет.

А сом мне и говорит:

— Хотел я погубить тебя, за то зло, что ты моему рыбьему царству причинял! Но вижу, что есть в тебе ещё доброта!

Потому-то — ты пока жив.

Так и быть, отпущу тебя теперь, если пообещаешь никогда больше не губить рыб — ни больших, ни малых!

Тут я ему пообещал, потому что очень проникся я тем, как рыбкам больно от крючков рыболовных и как им раньше срока, природой отпущенного, умирать не хочется.

А ты ведь знаешь, Анечка: если я что пообещал — то всегда в точности исполняю! Слову своему я верен! И ни за что его не нарушу!

Видно, сом тоже про мою верность слову прознал, потому как мы с ним мысли друг друга словно слышали — и так друг другу мыслями и отвечали.

И говорит он мне:

— По закону нашему рыбьему, за решение твоё доброе — исполнятся три твоих желания. Какое подумаешь желание — так тому и быть!

Ну, с первым желанием понятно: если не хочешь в подводном царстве остаться навеки, то должен ты пожелать очутиться в лодке своей или на берегу.

А ещё два других волшебных желания — за тобой останутся. Не потрать их попусту!

Тут я поблагодарил сома и представил, что я уже в своей лодке очутился, будто бы ничего и не произошло. Сильно-сильно я это представил!

И точно: очнулся я в лодке своей, будто б ничего того и не было.

* * *

— Ты, наверное, заснул — и сон тебе привиделся такой! — говорит Анечка.

А дедушка Ваня отвечает:

— Точно так и я подумал: заснул, видно, — вот и привиделся сон чудной. Только вот, удочки-то — нигде нет!

— Так ты её обронил во сне!

— Я и так тоже думал! Стал искать: не застряла ли где она в зарослях тростника — да так и не нашёл.

— А одежда на тебе мокрая была или сухая? — спросила Анечка.

— Одежда — сухая оказалась. Но ведь я себя в лодке — в сухой одежде представил. А то ведь — в мокрой одежде несподручно и холодно!

Вот и выходит, стало быть, что первое чудо исполнилось.

Ну, я тоже сам-то не очень-то в то чудо поверил: что на дне был, с сомом разговаривал…

Взял вёсла, к берегу гребу.

Причалил, а сам думаю: «Как же мне к моей Акулине с пустыми руками возвращаться? Из чего она суп сварит?»

И подумалось мне, что набрать бы мне теперь грибов белых, да таких, чтоб и красивые на диво, и крепкие, и большие, и вкусные, и чтоб — не меньше десяти штук!

Не успел такое подумать, как смотрю — в кустах прибрежных, вроде бы, гриб белый стоит.

Подошёл поближе — точно!

Как есть — красавец-раскрасавец — большой и крепкий! Прошёл ещё два шага — ещё гриб!

Так они цепочкой вдоль берега и росли: все десять, один другого больше! Поискал ещё — больше нет.

Скажешь — не чудо? Но таких больших и красивых грибов я никогда ещё не находил!

Пошёл домой довольный: и суп знатный получится, и нажарить останется! Порадуется моя Акулина!

Иду, размышляю: совпадение это было — или чудо?

Стал дальше думать: «А как, если и в самом деле — чудо? Что тогда третьим желанием загадать?»

Пришёл домой. Акулине моей про всё рассказал.

… Поели мы суп грибной и стали рассуждать: что бы нам такое ещё загадать?

Думали-думали, а придумать не можем.

Всё у нас с ней есть, вроде бы. И домик недалеко от озера, и грядочки рядом огородные. Домик, правда, маленький: одна комнатка, в которой только-только кровать наша, стол, два стула и печурка умещаются. Но зато и хлопот с нашим домиком мало!

Вот и не можем мы с ней придумать: чего бы такого пожелать? Что есть — то и хорошо, а чего нет — того и не надобно!

А тут к нам мальчик соседский Петя зашёл.

Акулина давай его супом грибным угощать! Жалела она Петю и всегда накормить старалась. Потому, что мальчик этот — словно сирота рос, хоть и при живых родителях. И болел он сильно, и я с ним не один раз в город ездил к докторам. Да только они говорили, что ему нужно операцию за большие деньги делать. А у родителей его — на еду-то денег не всегда хватало, потому что они деньги все на водку тратили. И у нас с Акулиной — только пенсии наши маленькие. Хоть всю оставшуюся жизнь откладывай — не собрать и малой части тех денег, которые на такую операцию просят.

Ну вот, как Петя ушёл, мы с Акулиной сговорились, что третье желание мы мальчику этому отдадим: чтобы он поправился! И пожелали мы этого — изо всей силы!

— И что — получилось? — спросила Анечка.

— Получилось! Поехал я с ним в другой раз к врачу. А врач говорит: лучше стали анализы, не надо операцию делать! Надо только продолжать закалять и укреплять организм — и тогда болезнь полностью пройдёт!

… А я как раз Петю в то время закаляться учил: каждое утро помогал ему водой холодной из ведра обливаться.

Вот! Так что — не обманул меня сом! И я его тоже не обманул: с той поры рыбок не ловлю и не ем! И тех рыбок, которых другие люди поймали, — тоже не покупаю. Потому что, если покупать — то тогда получается, что для меня тех рыбок изловили и погубили!

А ещё грибы мне с той поры всегда чудесным образом попадаются. Даже когда все из лесу с пустыми корзинками возвращаются, у меня — полная!

— Хорошая у тебя история получилась, дедушка!

А я вот — сказку про цветик-семицветик знаю. Там девочка только последнее желание правильное загадала. А ты — все три желания хорошие загадал!

— А ты бы — что загадала, Анечка?

— Я подумаю — и тебе в другой раз скажу.

(Записано Анной Зубковой, под редакцией Владимира Антонова)

---

© Зубкова А.Б., Антонов В.В., 2014

Сказка о том, кому нужна шапка-невидимка

Анечка очень любила играть с дедушкой Ваней в прятки. Но игра у них была особенная, не такая, как когда Анечка с другими ребятами в прятки играла.

Комната у дедушки Вани была маленькая, прятаться в ней по-настоящему было негде.

Была там кровать большая, шкаф, стол, два стула и диван с удивительным названием — атаманка.

Вот на этой-то атаманке Анечка и пряталась. Закрывала глаза ладошками, ложилась лицом вниз и лежала — тихо-тихо!

А дедушка Ваня считал до пяти и начинал искать.

Трогал он платье Анечки, и говорил:

— Что это? Наверное, моя Акулина здесь свои вещи побросала…

Потом долго обходил комнату, как бы проверяя, где же тут могла спрятаться Анечка?

И тáк у дедушки Вани это получалось интересно! Он вслух рассказывал подробно, что и в шкафу Анечку не нашёл, и под столом не нашёл… А Анечка изо всех сил старалась не засмеяться раньше времени. И даже дышала тихо-тихо…

Потом дедушка Ваня говорил:

— Сдаюсь!

Тут Анечка, вся сияя от счастья, вскакивала на атаманке:

— Вот она — я!

… Анечка ведь и в самом деле ощущала себя невидимой — и это было очень весело и волшебно! Словно возникало у неё умение исчезать из обычного, видимого всеми людьми мира и становиться прозрачной, как воздух, — а потом опять появляться.

… Однажды, когда Анечка немного повзрослела, после такой игры в прятки она сказала:

— Вот бы здорово было — и на самом деле так уметь: исчезать — и появляться, когда захочешь!

— А для чего тебе так уметь делать, Анечка? — спросил её дедушка Ваня.

… И стали они обсуждать: для чего может пригодиться человеку быть невидимым?

Ну, ведь не только же для того, чтобы с ребятами в прятки играть и всегда выигрывать! Всегда выигрывать — это даже скучно будет!

И получилось, что и не очень-то нужно человеку уметь быть невидимкой в современном мире.

Анечка даже огорчилась…

И тогда дедушка Ваня спросил:

— А хочешь, я тебе расскажу сказку про шапку-невидимку?

— Очень хочу! — в восторге воскликнула Анечка и устроилась поудобнее на атаманке.

— Ну, тогда — слушай! — улыбаясь в седые усы, сказал дедушка Ваня.

… И он начал рассказывать:

— Жила была шапка-невидимка. Долго-долго она жила, многим героям помогла она битвы с драконами выигрывать, царевен из плена у злых колдунов освобождать, всякие другие подвиги совершать.

Да только поменялись времена.

Поисчезли богатыри и герои…

Оказалась шапка-невидимка в музее быта старинного, лежит себе на витрине под стеклом — и её все «экспонатом» называют, удивляются: какая вышивка золотой нитью красивая, какие узоры затейливые! А что она волшебная — уже никто и не знает!

Скучно так шапке-невидимке жить! Не жизнь это вовсе: без дела валяться на боку!

Лежит она и думает: как бы ей жизнь свою такую однообразную поменять?

А надо сказать, что, так как шапка была не обычная, а волшебная, — то умела она думать, как человек. Да-да! Столько лет она на разных мудрых головах жила — что научилась уму-разуму!

А тут случилось, что пришли в музей воры. Украли они всякие вещи старинные золотые, а заодно и шапку прихватили: может быть, её тоже за большие деньги продать получится, старина всё-таки, узоры золотой нитью вышиты!

И один вор, возьми и надень шапку на голову, потому что краденного так много было, что в руках не удержать.

Поглядел он на себя в зеркало — а его там нет…

Смекнул он тогда, какая ему удача выпала: это ведь как удобно воровать, когда тебя никто не видит!

Начал он ловкие грабежи один за другим совершать.

Да только шапке — то противно было!

«Раньше я героям и богатырям помогала… А теперь — до чего докатилась: у вора в услужении оказалась! Уж лучше бы в витрине словно в гробу стеклянном лежать, чем такой позор!» — думала она.

От мыслей того вора, на голове которого ей приходилось бывать теперь каждую ночь, — ей тошно делалось! И один раз, когда он воровал в большом магазине, постаралась шапка-невидимка: зацепилась она за полку — и на пол упала.

А вор этого не заметил — и продолжает своё греховное дело, словно он — невидимый. Но всем теперь его поступки видны стали!

Тут вора и поймали!

А шапку-невидимку вместе с ним арестовали. Да только не знали о её свойствах волшебных…

… Лежит шапка-невидимка на столе у сыщика в кабинете — как вещественное доказательство…

А тут — осень. В кабинете — холодно. И от окна дует…

Надел сыщик шапку на голову — и в тот же миг исчез.

Сыщик этот был не глупый. Он быстро понял, какая польза от невидимости будет в его работе.

Стал он преступников теперь очень ловко ловить.

Поначалу шапка-невидимка порадовалась перемене в участи своей: «Всё же — дело доброе совершать помогаю! Хоть мой новый хозяин и не богатырь, но дело полезное делает!»

… Но потом так ей наскучило за жуликами подсматривать, что она решила как-нибудь поменять работу свою.

Однажды оказалась она в больнице, когда сыщик пришёл там свидетеля опрашивать. В больнице ему халат белый дали, а шапку и другую верхнюю одежду велели в гардеробе оставить.

Вот тут-то шапка-невидимка и исхитрилась с вешалки упасть! Да так удачно упала, что попала в один из пакетов, которые больным детям от родителей передавали. А к этим детям ныне даже родителям приходить не разрешалось: был карантин.

Так она в палате у одного мальчика между гостинцами оказалась.

А тот — из-за болезни своей — есть не хочет. И в пакет не заглядывает даже.

Лежит мальчик и думает, как бы ему спрятаться? Потому, что сейчас врач придёт и укол болезненный ему будет делать.

А шапка-невидимка любые мысли легко понимала. Ведь мысли в невидимом обычными глазами мире — существуют! И шапка-невидимка в том мире невидимом очень неплохо разбиралась!

Вот и понимает она легко, о чём мальчик больной думает. Так и хочет она из пакета выскочить: «Вот же — я! Надень меня скорее!»

И тут заметил мальчик между апельсинами и яблоками в пакете что-то совсем необычное. Вытащил он шапку-невидимку, поудивлялся — и надел.

Врач пришёл в палату, а мальчика больного нигде нет… Паника началась, по всей больнице медсёстры и санитары бегать стали, искать…

А мальчик вначале обрадовался, встал и по коридорам больничным пошёл: домой он очень хотел вернуться, соскучился по маме и папе!

Но потом мальчику от болезни его плохо стало, и он упал без сил. Шапка-невидимка тут уж постаралась, чтобы с головы мальчика свалиться — чтоб его могли бы найти поскорее.

А сама думает: «Вот — какую беду я наделала! И как же мне дальше быть, чтобы пользу приносить? Не знаю ведь пока!»…

А мальчик шапку больше не надевает, но ласково так говорит с ней, как с другом: о печалях своих рассказывает, об обидах на жизнь свою, такую несчастную больничную, о страхах своих. А шапка молчит и слушает. И думает: «Как помочь в этой беде?»

Однажды мальчик попросил:

— Шапка, ведь ты — волшебная! Можешь ли ты сделать так, чтобы меня болезнь видеть навсегда перестала?

… Стала шапка-невидимка про это думать…

Стала она наблюдать, как тень тёмная в невидимом глазами обычного человека мире приближается к телу мальчика — и нападает на него, в тело залезает! Тогда-то ему плохо и становится…

Только то, как ту тень выгнать — не знает она…

А мальчик стал шапку под подушку складывать, чтобы ему не так одиноко и страшно было по ночам.

И шапка решила: «Чтобы своего нового друга утешить — буду ему сказочные волшебные сны показывать!»

В этих снах мальчик был сильным, смелым, здоровым, и приключения с ним были разные интересные. И в каждом таком сне он со злом сражался — и побеждал, и решения принимал правильные, добрые, и исполнял их всегда. Никогда он не трусил, не плакал, а был похож на тех богатырей, которым в прежние времена шапка-невидимка помогала.

И после каждого такого сна просыпался мальчик всё более крепким и полным сил!

И хотел он стать скорее таким, каким во снах себя видел! И стал стараться изо всех сил! Даже уколы болезненные теперь без страха терпел — чтобы скорее вылечиться!

Постепенно вовсе энергии тёмные из его тела исчезли.

И когда пришла в очередной раз тень злобная, чтобы вновь усилить болезнь, — то не увидела мальчика совсем.

Получилось-таки у шапки-невидимки болезнь ту у мальчика победить, которую все неизлечимой называли!

Удивлению врачей не было предела! И мальчика скоро выписали из больницы.

А он, перед тем как выписаться, шапку-невидимку больной девочке, которая в соседней палате лежала, отдал. И рассказал ей, как ему эта шапка волшебная поправиться помогла.

Для девочки шапка тоже стала придумывать волшебные сказки — чтобы девочка в них себя здоровой, сильной, красивой, доброй и ласковой ощущала.

И от девочки — тоже отступила болезнь, а потом и прошла совсем. Потому — что девочка сама переменилась и очень сильно постаралась выздороветь.

Так с той поры и начались в той больнице исцеления волшебные.

Врачи — удивляются! А дети — шапку друг другу передают!

Одно только теперь шапку-невидимку огорчало: что очень мало она успевает! Ведь больных детей в больнице — так много!…

… И тут случилось, что один маленький мальчик, у которого шапка в то время под подушкой жила и сны ему волшебные показывала, рассказал о ней доктору.

Доктор — человек серьёзный, в мир невидимый и волшебный не верит. Но исцеления-то — ведь факт!

Стали шапку разными приборами исследовать, изучать. Ткань на разные анализы поотрезали, нитки золотые вытягивали…

А доктор этот — сам даже ни разу не надел её! А если бы надел, то, может, и удалось бы шапке нашептать ему про то, что она за свою долгую жизнь узнала: что не только тело надо лечить — но требуется душе помочь болезнь победить! Вместе бы у них лучше получалось!…

Но нет…

Ох, как шапке-невидимке всё это не нравилось! И тáк уж она не молода была, а тут — и подкладку отпороли, и всякими веществами измочили!…

Уж она чуть было не разочаровалась в медицине, хотя понимала, что без лекарств и процедур всяких — ей одной с болезнями деток не справиться бы было.

Но тут — снова повезло! Отдал её тот доктор писателю, который в той больнице лечился.

Рассказал доктор писателю про истории исцеления, которые с детьми происходили, и говорит:

— Вот тебе сюжет для сказки, займись на досуге!

… Ну, с писателем шапка крепко подружилась!

Она ему сказку расскажет — а он её запишет и всем детям наутро читает!

Так вот и стали они жить!

… Да вот только, одних деток в больнице исцеляют, а на смену им всё новых в больницу привозят…

… Вот, однажды пришёл в ту больницу клоун — юноша-волонтёр — чтобы ребят радовать. Смешное представление он им показывал, развеселить старался…

Шапка-невидимка тут и говорит писателю:

— Отдай меня, пожалуйста, клоуну!

— А как же я сказки писать буду?

— Ты уже и без меня сможешь сказки исцеляющие сочинять! Ты ведь понял самое главное: что не живут болезни там, где свет и любовь в душах сияют! Невидимыми и неуязвимыми для болезней такие души очень быстро становятся!

А я с этим юношей — настоящее волшебство буду делать! Нужно же и здоровым детям помочь, чтобы они не заболевали — ни телами, ни душами! И — чтобы из них выросли не воры-злодеи, а богатыри настоящие! Нужно так сделать, чтобы волшебство не сказочное, а подлинное в жизни людские вернулось! Вот это — настоящее дело было бы для меня!

А юноша этот — человек очень подходящий! Ведь не может даже самая волшебная-преволшебная шапка ничего толкового сделать без человека разумного! Только такой человек и свою жизнь преобразить может, и другим в этом поможет!

Вышел писатель в коридор, видит — клоун молодой стоит: курит и чуть не плачет! На лице — улыбка до ушей гримом нарисована, а глаза — грустные-прегрустные!

Говорит писатель ему:

— Что, хочешь деткам помочь, а как — не знаешь?

— Да, хотел бы: жалко их — до слёз!…

А ты знаешь как им помочь?

— Кое-что — знаю! Только сигареты курить — бросай, друг! Меньше будет гадости, которой дети дышат! Некоторые ведь оттого болеют, что рядом с ними другие люди курят!

Молодой клоун потушил и выбросил сигарету в урну…

— Вот — бросил!

— Навсегда?

— Навсегда! Говори, как детям помочь можно?

— Вот тебе подарок! Это — шапка-невидимка!

— Шутишь?

— Нет!

Юноша снял свою шапку с помпоном, надел шапку-невидимку — и тут же исчез!

В зеркале отражалось только тело писателя…

— Привет! — сказала шапка-невидимка новому другу.

Писатель подтвердил:

— Да, она говорить с людьми умеет! И мысли твои читать может! И тебе умные советы подсказывать станет! И главное — вместе с тобой она хочет учиться тому, как людям лучше помогать!

Она меня научила, как сказки волшебные писать. И тебя научить обещала многому! Думаю, что пригодится она тебе, чтобы представления волшебные показывать, умения волшебные в людях открывать!

* * *

Дедушка Ваня посмотрел внимательно на свою маленькую слушательницу и закончил:

— Ну вот, Анечка, на этом — сказке конец. А что дальше было — я не знаю.

… Анечка в этот раз так заслушалась, что даже ни разу вопросами своими дедушку Ваню не перебивала. Только теперь она спросила:

— Дедушка, а про шапку-невидимку — это у тебя быль или небылица?

— Немножко — быль, немножко — небылица. Мне эту историю тот самый писатель-сказочник рассказал. Мы с ним познакомились в той больнице. Ещё обещал он, что книжку напишет со сказками шапки-невидимки.

А писатели-сказочники — они больше меня выдумщики! Так что, ты уж сама реши, где в этой сказке придумка, а где — правда!

Ведь настоящее волшебство — оно не в том, чтобы невидимыми быть с помощью шапки-невидимки или по воздуху на ковре-самолёте летать, а в том, чтобы чудесные дела совершать, которые радость и пользу другим людям приносят!

(Записано Анной Зубковой, под редакцией Владимира Антонова)

---

© Зубкова А.Б., Антонов В.В., 2014

 

Сказка о последней охоте

Анечка, как обычно, зашла в комнату к дедушке Ване, чтобы услышать новую сказку.

А на стене в той комнате висела большая фотография — портрет дедушки Вани молодым, на коне и в военной форме.

Анечке этот портрет очень нравился. На нём дедушка Ваня был таким красивым! И конь ему тоже был подстать!

Дедушка Ваня и на старости лет красивым остался: роста высокого, плечи широкие, руки сильные, усы пушистые седые.

Анечка очень любила эти усы причёсывать расчёсочкой маленькой. И кончики — на пальчики закручивала, когда ей это дедушка Ваня разрешал.

Мечтали они с дедушкой Ваней, что купят они лошадок и будут вместе кататься. Но мечты такие пока не осуществлялись. И поэтому Анечка летом, катаясь на велосипеде, часто воображала, что это — её верный конь! Даже когда они с папой на велосипедах ехать собирались, они говорили: «По коням!» И садиться на велосипед Анечка научилась так, как на коня: «по-мужски», чтобы потом быстро и на коня вскакивать научиться!

… Но в этот раз Анечка, посмотрев на фотографию, спросила дедушку Ваню про другое:

— Скажи, дедушка, а ты на войне был?

— Был, Анечка. Только я тебе про это сейчас не стану рассказывать.

Война очень много горя людям приносит! Не сказки это, когда солдаты на конях — против танков скачут, потому, что им командиры такое приказали…

Страшно это и плохо, когда война!… Тогда и людей, и лошадей, и других животных калечат и убивают… Сколько боли страшной бывает во время войн!...

Даже если за справедливость война — то это тоже не радостно! Лучше, чтобы тебе такого не видеть никогда!

Тут Анечка задумалась и сказала:

— А мы с ребятами летом в войну играли… У меня друзья — мальчики. Им в войну нравится играть. И я с ними так играла. Мы понарошку из пистолетов и из ружей игрушечных стреляли в противников воображаемых — и побеждали, конечно. Это — интересно было: прятаться, в засаде лежать не шелохнувшись…

Значит, это плохо: стрелять, в войну играть?

— Ты про это, Анечка, сама подумай и реши: хорошо это — или плохо? И — почему?

— А помнишь, я тебе обещала сказать, какое волшебное желание я бы загадать хотела?

— Помню. Ну? Придумала?

— Тогда у меня не получилось, а сейчас вот — придумала! Я бы загадала, чтобы войны никогда не было! Сбудется такое моё желание?

— Хорошее ты желание придумала, Анечка! Только мне кажется, что недостаточно тебе одной — такое желание задумать. Чтобы оно исполнилось — очень многие люди такое же задумать должны! Вот тогда — обязательно исполнится!

… Каждому важно уметь понять правильно: что есть добро, которое совершать можно и нужно, — а что приносит вред другим, и потому плохо это!

Если нет никакого вреда другим — то это делать можно. А если — ещё и польза другим от твоих поступков, то это совсем хорошо!

Об этом всегда задумываться полезно!

… Давай я тебе расскажу, как я такое понял про охоту, когда последний раз охотиться пошёл.

— А ты и охотником был?

— Был, Анечка, да ещё каким!

Охота — на войну немножко похожа. Только охотники про это как-то не думают совсем, и я тоже не думал. Не приходило ведь в голову, что стрелять в птичек и зверюшек — грех!

Многие люди охотятся… И, вроде бы, с давних времён так заведено… — вот потому и не задумывался про то…

Нравилось мне на охоту ходить…

Это ведь — как приятно: заночевать в лесу у костерка под открытым небом, тишину ночную послушать, рассвет встретить!

Часто охотники прячутся и долго-долго в засаде сидят, поджидают, наблюдают за птицами и зверями. Специальные места даже устраивают, чтобы подстеречь птичку или зверя подкараулить.

«Засидка» называется такое место, которое охотник специально готовит, чтобы его видно не было, а он — всё мог видеть.

Интересно в таком шалашике из веток сидеть, песни птичек слушать, смотреть, как солнышко восходит! Столько красоты по утрам в лесу можно увидеть!

Ты каких птичек знаешь, Анечка?

… Анечка задумалась и перечислять стала:

— Воробьи, голуби, вороны, скворцы, синички, снегири, утки, лебеди…

— Ну, наверное, гусей ещё знаешь?

— Про гусей я только в книжках читала и по телевизору их видела. А настоящих — не видела.

— Есть птички, которые рядом с человеком живут. А я, пока охотником был, очень много птичек разных лесных повидал, и песни их красивые слушал: и глухарей, и вальдшнепов, и бекасов, и тетеревов.

… Ну вот, отвлеклись мы с тобой…

Охотился я в тот раз на уток. Из тростничков у меня стеночка-заслонка сделана была. Сижу так за ней, наблюдаю.

Вижу: селезень красивый плывёт. Селезнем — утку-самца называют. У него на головке пёрышки тёмно-зелёные, изумрудные, а на шейке — полосочка беленькая. А самочки — они целиком пёрышками коричневыми покрыты. Ведь им — маскироваться надо, когда они яички высиживают, потом за птенчиками своими ухаживают.

… Вот — плывёт этот селезень, лапками в воде перебирает, меня не видит.

Залюбовался я на него! Даже призадумался: может, не стрелять, пожалеть такого красавца?…

Вот ты бы — как поступила? Пожалела бы?

— Да, я бы пожалела! — уверенно сказала Анечка.

— А я тогда подумал-подумал и решил, что слабость это во мне такая от красоты наступила!

Охотник я был опытный — никогда прежде такого со мной не случалось. Красота — красотой, а дело своё — исполняй! Сколько дичи настрелял я за свою жизнь: и тетеревов, и куропаток, и зайцев, и на кабанов охотился, и на лосей! И что это вдруг я так расчувствовался? — не понимаю! Недалеко другие охотники стреляют, не я — так другой охотник этого селезня подстрелит! Сезон охоты ведь уже открыт…

Прицелился снова, вот уж на крючок спусковой вроде бы нажал — да тут что-то произошло небывалое! Хочешь — верь, а хочешь — не верь! Вместо того, чтобы дробь из ружья вылетела, — я сам, как пуля, вылетел — и в теле того селезня очутился! Лапками перебираю, по воде плыву, а думаю — по-прежнему, как человек…

А может, и утки думать умеют? Того я не знаю…

Только, хоть я в селезня превратился, а про то, что охотником был, — помню. И что из ружья прицелился — помню.

Стал я скорее отплывать в тростники — подальше от того места.

Да тут меж тростников — лодка. А в ней другой охотник на меня ружьё навёл, целится… Я ещё скорее лапками заработал, крыльями захлопал! И — взлетел!

«Всё, спасён!» — думаю.

Я же прежде, пока человеком был, летать не мог. А тут от восторга у меня аж дух захватило! Озеро всё с высоты видно, лес вокруг, от озера — речка большая начало берёт. Красота!

Решил я к речке лететь.

Да не тут-то было!

«Бах, бах!» — это в меня стреляют…

Испугался! А ведь не спрятаться: со всех сторон в меня целят!…

И — попали.

Боль — страшная во всём теле!... Понял я, что это — конец моей жизни пришёл… Начал я падать… И сознание от боли той потерял…

… Однако это — не конец оказался: ощутил я себя нежданно-негаданно в теле тетеревином. Сам весь — в чёрных перьях, а брови у меня — красные, и на крыльях и хвосте есть пёрышки беленькие. Если хвост расправить, как веер, — то там как раз и будут эти белые пёрышки. Ну, в общем, красавцем-раскрасавцем я себя ощутил!

… Сижу я на верхушке берёзы, ветка под телом моим увесистым прогибается, раскачивается…

Огляделся я вокруг. Красиво! Рассвет только-только начинается, небо — розовое от лучей солнечных, а солнышко не показалось ещё из-за леса.

Тут мне петь захотелось! Да вроде бы — не солидно это: осень всё-таки, а не весна!

А погода — такая, что петь — сил нет, как хочется!

Решил, что, пока не видит никто, слетаю я на ток, попою хоть чуть-чуть!

Тетерева, Анечка, на току по весне танцы свои танцуют и песни поют.

Тетеревиный ток — это место такое особенное, где весной каждое утро собираются тетерева-самцы. А самочки — тоже туда прилетают и из кустов на поющих самцов любуются, мужа каждая себе выбирает.

Я за свою охотничью жизнь много раз видел, как тетерева токуют. Делал я шалашик специальный на току у куста какого-нибудь — чтобы неприметным для тетеревов быть. Забирался туда ещё затемно. И — сидел там тихо-тихо…

А вокруг — тишина!

Тетерева на свой ток прилетают рано, пока солнышко ещё не взошло, в темноте.

Сидишь так в шалашике — и вдруг — множество птиц с шумом разом прилетают, осмотрятся — и давай бегать по току и подпрыгивать, чуфыкают от вдохновения! А потом начинают петь так, что словами описать трудно! И друг перед другом они выхаживают, хвосты распушают, и даже иногда сражаться друг с другом начинают, чтобы показать самочкам, кто из них самый удалый!

Видеть-то я это много раз видел, а вот сам — не пел так никогда. А тут, в тетеревином теле, — мне тáк этого захотелось!…

И — спел! И по току побегал, но недолго: осень всё-таки…

А тут — есть мне очень захотелось.

Полетел обратно на берёзы, уселся на ветке, где много серёжек берёзовых качается.

Клюнул я такую серёжку берёзовую — понравилось!

Ещё клюнул — вкуснота! На орешки немножко похоже.

Ты, Анечка, когда в лесу гулять будешь или на лыжах кататься — можешь попробовать на вкус такие серёжки берёзовые. Человеку ими тоже можно полакомиться!

Но не успел я как следует насытиться серёжками берёзовыми и тетеревиной жизнью сполна насладиться! Тут в меня другой охотник прицелился и бабахнул… Испугался я, прочь полетел… Да где там?! Нагнал меня следующий выстрел того охотника…

… Вот тут я тетеревом умер, но нежданно-негаданно вдруг в теле лося оказался…

Непривычно! Рук нет, четыре ноги — и рога солидные такие!…

А рядом на полянке подружка моя, лосиха. Красавица! Ноги стройные, длинные, шёрстка золотом отливает!

Вот мы с ней и пошли по лесу гулять рядышком.

То идём и едим травку, веточки молодые с листиками, а то прижмёмся друг к другу, чтобы показать, как мы друг дружку любим!

А тут — охотники с собаками…

Бежали мы, бежали… Да только ранили мою подругу… А потом — и вовсе убили…

Я даже бежать дальше не стал: пусть и меня убьют или собаки загрызут! Потому, что нет мне счастья без любимой моей!

Жалко мне её, лосиху мою, — аж до слёз!…

… И вспомнилась вдруг мне жизнь моя человеческая, жена моя Акулина: а вдруг бы и её кто убил — так же, ни за что?!…

… Тут я обратно в теле своём человеческом оказался. Сижу в засидке своей, и селезень передо мной плавает, ни о чём, ему угрожающем, не догадывается…

А я ведь так на крючок спусковой у ружья своего и не нажал. Обрадовался я факту этому несказанно: что не выстрелил! Разрядил ружьё поскорее — и пошёл домой!

Ну, грибов, как обычно, насобирал по дороге много. Акулина моя удивляется:

— Что это ты: с охоты, а сам с грибами пришёл?

… А я — в усы улыбку прячу. Ну как я ей расскажу, что, как лось лосиху свою любил, — так и я её, Акулину свою, люблю! И даже, может, сильнее!

А потому — больше с ружьём в лес не пойду никогда! В зверюшек и птичек стрелять больше не стану!

Потом уже — рассказал и Акулине про приключения мои.

А она суп приготовила из грибов, картошки наварила, блинов напекла и говорит:

— Вкуснее этой еды — и нет ничего! Так — мы с тобой и проживём: с огорода да с лесных даров!

… Вот такие со мной приключения были, Анечка!

С той поры и не стреляю ни в кого!

— Стало быть, стрелять и убивать — это всегда плохо?

— Всегда, лучше бы без этого обойтись! Только бывает и так, Анечка, что других хороших людей защищать нужно, и приходится их от злодеев оборонять. И тогда — бывает, что не придумать способа другого…

— А вот в птичек, в зверюшек — можно же никогда не стрелять, а просто так ими любоваться! Хочешь, я попрошу папу — и он тебе фотоаппарат подарит? У него их два!

— Спасибо тебе, Анечка, за заботу! Но мне уже фотографировать сложно будет научиться. А вот ты — учись! Будешь птичек, зверюшек и красоту разную природную фотографировать!

А про то, как жить и никому вреда не причинять, — ты про это правильно стала думать!

И поступать старайся всегда по-доброму!

Если каждый человек про это с детства размышлять станет, если в жизнь свои намерения добрые претворять начнёт, — то, может, когда ты вырастешь, уже нигде никаких войн не будет! Не будут люди и животных напрасно убивать! И все будут в мире и счастье жить!

 

(Записано Анной Зубковой, под редакцией Владимира Антонова)

---

© Зубкова А.Б., Антонов В.В., 2014

Этот фильм наполнит нас состоянием весны.

Мы сможем увидеть постепенное пробуждение и расцветание природы: первые проталины, токование птиц, нежность молодых зелёных листочков, распускающиеся цветы, красоту рассветов и закатов.

Кроме того, в фильме рассказывается о том, как с помощью медитаций можно сливаться с этой живой красотой. А ведь сонастройка с прекрасным — это один из важнейших методов духовной работы!

(Автор и режиссёр фильма Владимир Антонов. Продолжительность: 80 мин.)

 

Все фильмы можно посмотреть на сайте:

http://ru.spiritual-art.info/video.html

 

 

Сказки дедушки Вани

Эти сказочные истории могут помочь внимательным читателям и слушателям — и взрослым, и детям — задать себе вопросы о том, что такое добро, как бороться со злом, в чём заключается настоящее волшебство и есть ли оно в нашей сегодняшней жизни. А если возник вопрос, то человек — и взрослый, и маленький ещё — обязательно пусть будет искать и найдёт на него ответ!

Сказки были рассказаны Игорем Высотиным, Саркаром и Еремеем, а записаны Анной Зубковой.

Книжка рассчитана на всех, кто желают сами стать лучше и помочь в этом другим.

Сказки были рассказаны Игорем Высотиным, Саркаром и Еремеем, а записаны Анной Зубковой.

Книжка рассчитана на всех, кто желают сами стать лучше и помочь в этом другим.

Можно прочитать на сайте:

http://www.new-ecopsychology.org/ru/books/skazki-dedushki-vani/index.html

или в разделе сказок.

 

---

© Зубкова А.Б., Антонов В.В., 2014

Фильм "Суслики" расскажет о жизни этих симпатичных зверьков, населяющих степные просторы. Те, кто бывали в степной полосе, могли не раз слышать голоса сусликов, а вот увидеть этих осторожных зверьков посчастливилось не каждому!

Получите вместе с нами удовольствие, наблюдая за сусликами в их естественной среде обитания!

Продолжительность: 6 мин.

MP4 format (30Mb)

Открылся новый книжный интернет-магазин: http://spiritual-books.ru