Анечка и дедушка Ваня
(предисловие)
Когда-то — кому-то покажется, что это было очень давно, а кому-то — и не так уж давно, — в одном большом городе жила девочка. Её звали Анечка.
У неё были замечательные и мама, и папа, и ещё две бабушки: мамина мама и папина мама. Вся эта большая и дружная семья жила в большой-пребольшой квартире, которая в те времена называлась коммунальной. Это означало, что в этой же квартире, в других комнатах, жили другие семьи. И на все эти комнаты был один длинный-предлинный коридор.
Анечка была единственным ребёнком в той квартире. И её все очень любили, хотя между собой соседи иногда и ссорились.
Анечка тоже всех любила. Она очень любила и своих маму и папу, и обеих бабушек! И соседей она тоже любила и всегда первая вежливо со всеми здоровалась.
В одной из комнат этой большой квартиры жили муж и жена. Их звали Иван Павлович и Акулина Андреевна. Жили они ладно и дружно: как говорится — в любви и согласии. Они были уже пожилые, их дети давно выросли и жили отдельно от родителей совсем в других местах.
У Анечки было две бабушки, а вот дедушек — не было ни одного.
Анечка очень хотела иметь хотя бы одного дедушку! И она выбрала себе в дедушки Ивана Павловича.
Однажды она пришла к нему в гости и так вот и сказала, что просит дядю Ваню стать ей дедушкой. И он, не раздумывая долго, — согласился!
Вот тогда-то и началась чудесная дружба между самой младшей жительницей квартиры и самым старшим её жителем.
Анечка, хоть и была ещё маленькая, но, конечно же, понимала, что дедушка Ваня — не по-настоящему ей дедушка. Но от этого он был ещё более замечательным дедушкой! Потому — что настоящие дедушки должны не только хвалить, но и строго воспитывать своих внучат, как это делают и настоящие бабушки. А дедушка Ваня был как бы немножко «волшебным»: он никогда не сердился на Анечку, но играл и беседовал с ней как лучший друг, то есть, всегда «на равных».
А ещё он рассказывал ей сказки, были и небылицы и разрешал делать всё, что она ни попросит.
Но, надо отметить, что она никогда не просила ничего плохого — потому, что была доброй и разумной девочкой.
… Обычно Анечка спрашивала разрешения у бабушек или у родителей и, если ей позволяли, — то шла к дедушке Ване в гости.
Она аккуратно стучала в дверь и говорила:
— Можно?
— Кто там? — спрашивал дедушка Ваня.
— Это я…
— Тогда заходи! — приветствовал Анечку дедушка Ваня. И Анечка радостно заходила!
Потом она обычно показывала «выступление». Например, танцевала или читала выученный стишок. Акулина Андреевна и дедушка Ваня ей аплодировали и всегда хвалили.
А потом Акулина Андреевна предлагала Анечке попробовать угощение: пирожки с грибами, стряпать которые она была великая мастерица, или чай с вареньем. Затем она тихонько садилась на стул с рукодельем или уходила на кухню готовить еду — и в разговоры дедушки Вани с Анечкой никогда не вмешивалась, если её специально об этом не просили.
Дедушка Ваня тоже пил чай, и Анечка просила его рассказать что-нибудь интересное.
Дедушка Ваня обычно начинал свою историю вопросом:
— Ну, что тебе сегодня рассказать: сказку или быль?
— А ты расскажи так, чтобы немножко — были, а немножко — сказки! — просила его Анечка.
И дедушка Ваня начинал рассказывать.
… Эта удивительная дружба началась тогда, когда Аня была ещё совсем маленькой девочкой. Она росла, подрастали — и чуть-чуть менялись также и сказки.
Сказка о рыбаке, рыбке и подводном царстве
Дедушка Ваня спросил:
— Хочешь, Анечка, я расскажу тебе сказку о рыбаке и рыбке?
— Нет, — сказала Анечка, — я эту сказку хорошо знаю, её Пушкин написал!
— А я тебе совсем новую историю расскажу, которая произошла со мной самим, когда я на свою последнюю рыбалку пошёл.
— Тогда рассказывай! — сказала Анечка и устроилась поудобнее.
— Так вот, — начал дедушка Ваня:
Каждое лето провожу я со своей Акулиной не на берегу синего моря, а на берегу озера — большого-пребольшого! Домик у нас там есть маленький.
И надо отметить, что живём мы с Акулиной вместе уже все тридцать лет и три года и ни разу меж собой не ссорились. Всё у нас — по любви и по согласию!
Однажды встал я рано, до рассвета ещё. Собрал снасти свои рыболовные — и на рыбалку пошёл.
Вышел из дома — красота вокруг! От озера туман поднимается! Дорожка к озеру под гору спускается — ноги словно сами собой идут! Радостно на душе!
А тут и солнышко восходить начало! Всё вокруг лучиками осветило, обогревать и украшать природу стало!
Каждая росинка в свете солнышка сиять начала: как бриллиант или даже ещё лучше!
А туман делал всё вокруг — словно волшебным!
Подошёл я к берегу, лодка у меня стоит, цепочкой прицепленная, ждёт меня. Отомкнул я замок, вёсла в уключины вставил, отчалил…
Озеро у нас — большое-пребольшое! Как ко мне в гости приедешь — сама увидишь!
Ветерка даже малейшего нет! Туман — как парок сейчас над моей чашкой с чаем — так и от поверхности озера туманчик лёгонький поднимался.
Гладь озёрная — словно зеркало огромное-преогромное!
И облачка, солнышком восходящим освещённые, в воде отражаются.
А дно сквозь воду прозрачную — на глубину большую видно.
Плыву тихонько, любуюсь!
Там, под лодкой, песочек и камушки видны на дне. Как водоросли растут — рассмотреть можно. Рыбки мелкие стайками проплывают, серебристыми чешуйками сверкают.
Тут уже и птички просыпаться стали. Над водой ласточки летают низко-низко, мошек для деток своих ловят. И чайки — тоже не высокМ парят и рядом с лодкой моей пристраиваются.
Вот, закинул я удочку. Сижу и жду: кто на мой крючок сегодня попадётся. Да не клюёт ни одна рыбка…
А я — и не огорчаюсь: ведь так благостно вокруг!
Сидел я так, сидел — и задремал…
… Вижу: поплавок вдруг запрыгал и утонул, леска натянулась! Видно, рыбина огромная на крючок попалась — и потянула даже лодку за собой! Я двумя руками за удочку ухватился…
Вот так мы и тянем: я — рыбину на воздух, она меня — под воду! Кто кого!
И случилось так, что рыбина эта меня так сильно дёрнула, что я равновесие потерял, под воду попал и ко дну пошёл, потому что одежда на мне была тяжёлая: плащ брезентовый и сапоги резиновые высокие.
Ну вот, думаю, конец мне и пришёл: утону сейчас! Прежде — я всех рыб был сильнее и всех их из царства их подводного вытаскивал на воздух, где они дышать не могли и умирали. Стало быть, теперь мой черёд настал под водой погибнуть, где я дышать не могу…
Но вот тут-то — чудеса и начались!
Очутилась прямо перед моим лицом та рыбина, которую я на крючок поймал. Только теперь наоборот вышло: это она меня поймала и на дно затянула! Это был сом огромный-преогромный! Я таких большущих никогда не видел!
Смотрим мы с ним друг на друга. У меня глаза широко открыты от удивления — и у него глаза широко открыты! У меня усы — и у него усы! Только у него в губе — мой крючок торчит. А рук у него нет, чтобы тот крючок вынуть. И кровь у него течёт. И больно ему.
И говорит сом мне тогда:
— Вынь крючок: ведь больно мне!
… А как он говорит, я не слышу, а что говорит — то понимаю чудесным образом…
… Я тут — крючок вынул аккуратно.
Жду, что дальше будет.
А сом мне и говорит:
— Хотел я погубить тебя, за то зло, что ты моему рыбьему царству причинял! Но вижу, что есть в тебе ещё доброта!
Потому-то — ты пока жив.
Так и быть, отпущу тебя теперь, если пообещаешь никогда больше не губить рыб — ни больших, ни малых!
Тут я ему пообещал, потому что очень проникся я тем, как рыбкам больно от крючков рыболовных и как им раньше срока, природой отпущенного, умирать не хочется.
А ты ведь знаешь, Анечка: если я что пообещал — то всегда в точности исполняю! Слову своему я верен! И ни за что его не нарушу!
Видно, сом тоже про мою верность слову прознал, потому как мы с ним мысли друг друга словно слышали — и так друг другу мыслями и отвечали.
И говорит он мне:
— По закону нашему рыбьему, за решение твоё доброе — исполнятся три твоих желания. Какое подумаешь желание — так тому и быть!
Ну, с первым желанием понятно: если не хочешь в подводном царстве остаться навеки, то должен ты пожелать очутиться в лодке своей или на берегу.
А ещё два других волшебных желания — за тобой останутся. Не потрать их попусту!
Тут я поблагодарил сома и представил, что я уже в своей лодке очутился, будто бы ничего и не произошло. Сильно-сильно я это представил!
И точно: очнулся я в лодке своей, будто б ничего того и не было.
* * *
— Ты, наверное, заснул — и сон тебе привиделся такой! — говорит Анечка.
А дедушка Ваня отвечает:
— Точно так и я подумал: заснул, видно, — вот и привиделся сон чудной. Только вот, удочки-то — нигде нет!
— Так ты её обронил во сне!
— Я и так тоже думал! Стал искать: не застряла ли где она в зарослях тростника — да так и не нашёл.
— А одежда на тебе мокрая была или сухая? — спросила Анечка.
— Одежда — сухая оказалась. Но ведь я себя в лодке — в сухой одежде представил. А то ведь — в мокрой одежде несподручно и холодно!
Вот и выходит, стало быть, что первое чудо исполнилось.
Ну, я тоже сам-то не очень-то в то чудо поверил: что на дне был, с сомом разговаривал…
Взял вёсла, к берегу гребу.
Причалил, а сам думаю: «Как же мне к моей Акулине с пустыми руками возвращаться? Из чего она суп сварит?»
И подумалось мне, что набрать бы мне теперь грибов белых, да таких, чтоб и красивые на диво, и крепкие, и большие, и вкусные, и чтоб — не меньше десяти штук!
Не успел такое подумать, как смотрю — в кустах прибрежных, вроде бы, гриб белый стоит.
Подошёл поближе — точно!
Как есть — красавец-раскрасавец — большой и крепкий! Прошёл ещё два шага — ещё гриб!
Так они цепочкой вдоль берега и росли: все десять, один другого больше! Поискал ещё — больше нет.
Скажешь — не чудо? Но таких больших и красивых грибов я никогда ещё не находил!
Пошёл домой довольный: и суп знатный получится, и нажарить останется! Порадуется моя Акулина!
Иду, размышляю: совпадение это было — или чудо?
Стал дальше думать: «А как, если и в самом деле — чудо? Что тогда третьим желанием загадать?»
Пришёл домой. Акулине моей про всё рассказал.
… Поели мы суп грибной и стали рассуждать: что бы нам такое ещё загадать?
Думали-думали, а придумать не можем.
Всё у нас с ней есть, вроде бы. И домик недалеко от озера, и грядочки рядом огородные. Домик, правда, маленький: одна комнатка, в которой только-только кровать наша, стол, два стула и печурка умещаются. Но зато и хлопот с нашим домиком мало!
Вот и не можем мы с ней придумать: чего бы такого пожелать? Что есть — то и хорошо, а чего нет — того и не надобно!
А тут к нам мальчик соседский Петя зашёл.
Акулина давай его супом грибным угощать! Жалела она Петю и всегда накормить старалась. Потому, что мальчик этот — словно сирота рос, хоть и при живых родителях. И болел он сильно, и я с ним не один раз в город ездил к докторам. Да только они говорили, что ему нужно операцию за большие деньги делать. А у родителей его — на еду-то денег не всегда хватало, потому что они деньги все на водку тратили. И у нас с Акулиной — только пенсии наши маленькие. Хоть всю оставшуюся жизнь откладывай — не собрать и малой части тех денег, которые на такую операцию просят.
Ну вот, как Петя ушёл, мы с Акулиной сговорились, что третье желание мы мальчику этому отдадим: чтобы он поправился! И пожелали мы этого — изо всей силы!
— И что — получилось? — спросила Анечка.
— Получилось! Поехал я с ним в другой раз к врачу. А врач говорит: лучше стали анализы, не надо операцию делать! Надо только продолжать закалять и укреплять организм — и тогда болезнь полностью пройдёт!
… А я как раз Петю в то время закаляться учил: каждое утро помогал ему водой холодной из ведра обливаться.
Вот! Так что — не обманул меня сом! И я его тоже не обманул: с той поры рыбок не ловлю и не ем! И тех рыбок, которых другие люди поймали, — тоже не покупаю. Потому что, если покупать — то тогда получается, что для меня тех рыбок изловили и погубили!
А ещё грибы мне с той поры всегда чудесным образом попадаются. Даже когда все из лесу с пустыми корзинками возвращаются, у меня — полная!
— Хорошая у тебя история получилась, дедушка!
А я вот — сказку про цветик-семицветик знаю. Там девочка только последнее желание правильное загадала. А ты — все три желания хорошие загадал!
— А ты бы — что загадала, Анечка?
— Я подумаю — и тебе в другой раз скажу.
(Записано Анной Зубковой, под редакцией Владимира Антонова)
© Зубкова А.Б., Антонов В.В., 2014
