Сказка о настоящем волшебстве (продолжение-2)
Василиса так заслушалась, что забыла о подземелье, в котором они с Баяном заточены были.
— Какая красивая сказка! Вот бы нам ковёр-самолёт и шапку-невидимку: мы бы отсюда убежали!
— А как бы мы в одной шапке — вдвоём поместились?
— А мы бы — по очереди! Придумали бы, как шапку второму передать!
— Ну, хорошо: так мы и поступим!
— У тебя что, шапка есть такая?
— Нет, доченька, но я теперь тебя, Василисушка, постараюсь невидимо для людей отсюда выпустить.
— А ты — как же? Я без тебя не пойду!
— Так надо, доченька! А ты, как на воле будешь — из мест этих уходи! А за меня не беспокойся, я после выберусь и отыщу тебя. А ты пока у людей добрых-хороших поживи!
… Когда стражник принёс хлеб и воду пленникам, то стал ему Баян говорить, чтобы тот выпустил Василису на волю:
— Возьми мешок, спрячем там девочку, и словно ты из сена старого подстилку из темницы выносишь — так ты её на волю вынеси, за воротами отпусти! Ведь невиновная она ни в чём! Вот — у тебя ведь тоже доченька есть и сыночек! Как бы тебе было самому, если бы их в темнице уморить пытались?
— А как же — князя Мстислава приказ?
— Так князь про девочку не приказывал, про меня только!
— А если спросят, куда делась? Что скажу?
— Скажи, что не знаешь, мол, наколдовал гусляр…
— Ладно!
… Стражник оказался не злой. Принёс он мешок:
— Залезай, девочка, сиди тихо, неприметно…
… Вынес стражник Василису за ворота, подальше ушёл, выпустил её из мешка.
* * *
Так вот и оказалась Василиса на свободе. А Баян в темнице княжеской остался.
Думает она: «Что теперь делать? Как Баяна вызволить?».
Пошла Василиса к речке. Одежду постирала, сама наумывалась-накупалась. Собрала трав целебных-лечебных и других съедобных растений на лугу. Потом в лес зашла, грибов да ягод набрала. И пошла искать людей добрых.
Только далеко она уходить не собиралась.
Увидела она на краю деревни избу покосившуюся. Смотрит — живёт там старушка одинокая да немощная.
Поклонилась ей Василиса земным поклоном и говорит:
— Пусти меня к тебе пожить, бабушка!
— Да разве ж тут — жизнь для тебе будет, деточка? Горюшко одно только! Одна я на старости осталась! Глаза уж видят плохо, руки неловкие стали, хожу еле-еле… И угостить-то тебя нечем!
— Вот я тебе и помогу немножко по хозяйству, бабушка! А ты мне — советом поможешь!
«Одно горе — то беда. А когда и у одного беда, и у другого беда — то, если вместе потрудиться, то и бед не станет!» Так мой отец Баян мне говорил. Вместе, быть может, и сумеем одолеть все беды!
— Хорошо, живи у меня. Внученькой мне будешь! Нет у меня внучат! Сыновья мои князю здешнему Мстиславу служили и головы на войне сложили, пропали не за что…
Оставайся у меня, сколько захочешь!
— Спасибо, бабушка!
… Василиса в избе прибралась, чистоту-красоту навела. Дров принесла, печку истопила. Из грибов да трав похлёбку сварила, из ягод — компот.
Сели они за стол трапезничать. Старушка Василису хвалит за чистоту, за угощение. Потом стала спрашивать:
— Что же за беда у тебя, деточка?
— Князь ваш — отца моего Баяна в темницу заточил… Мне нужно придумать, как его вызволить.
— Да, это — действительно беда…
Прежде люди бы всем миром встали на защиту певца-сказителя… А теперь — нет единства в добрых делах у людей! Вот и получается, что один-то — в поле не воин!…
Если всем миром люди добра хотят, то будет мир! А если нет того, то и мира нет…
… Погоди! Вот, что думаю… Знаю я, что у князя жена княгиня Ефросинья — сердцем добрая!
Не всегда добры те, кто бедны. И не всегда жестоки и надменны те, кто в роскоши живут.
Кабы ты к ней сумела с просьбой обратиться — может быть, и помогла бы она…
Но только недужит-хворает она в последнее время! В тереме своём она сидит, никуда не ходит. А стражники тебя к ней не пустят…
… Сделала Василиса из трав — отваров целебных. Старушке дала их — и чтобы силы прибавились, и чтобы руки и ноги не болели, и чтобы глаза лучше видели.
И ещё — травы приготовила, чтобы ими княгиню лечить.
* * *
Теперь нужно было Василисе придумать то, как к княгине Ефросинье в терем попасть.
На другой день решила Василиса посмотреть-поразведать, как бы ей на княжеский двор мимо стражников пройти и княгиню увидеть.
Княжеские хоромы и терема — огромные, со всех сторон подворье огорожено высокой каменной стеной — будто крепость неприступная! Ворота — с одной только стороны.
«Ну что ж, княжий дом, повернись ко мне задом: стороною лесной неприметною! Посмотрю я, как мимо охранников можно в терем к княгине попасть!» — стала шутками Василиса себя подбадривать. И пошла она вдоль стены — туда, где от ворот подальше, к лесу ближе.
Да только деревья все вдоль стены на расстоянии большом спилены: чтобы врагов издали заметить можно было. На ту стену не забраться Василисе. И даже — за стену не заглянуть…
Только видит вдруг Василиса — как раз напротив терема, близко от стены, ель одна большая осталась: упросила княгиня Ефросинья ту ель не губить, потому что на утренней и вечерней зорьках прилетал туда певчий дрозд — и песни пел прекрасные, которые княгиня слушать любила.
Забралась Василиса на ель. Стал ей и двор виден, и терем княгини, и палаты княжеские.
А на дворе — мальчик-княжич играет-забавляется, со слугами на мечах деревянных сражается. Только слуги — боятся его ударить, поддаются сразу. Надоело княжичу так играть — и он слуг прогнал.
Взял он лук и стрелу, стал искать, куда бы выстрелить. Увидел на ели птичку-синичку — и стал в неё метить.
Василиса — быстрее спугнула птичку, чтобы княжич в неё не попал.
Стрела в дерево вонзилась — и княжич Василису заметил.
— Ты, холопка, что тут делаешь?
— Я не холопка! Я — как птичка вольная! Ты в синичку стрелял, а сам — в красну девицу чуть не попал!
… Взяла она стрелу княжича, перебралась по ветке длинной, да и спрыгнула во двор.
Княжич говорит:
— Отдай стрелу!
— Возьми, только в птичек больше не стреляй!
— Я — князя сын Всеволод! Когда вырасту — князем и господином над всеми стану! В кого захочу — в того и буду стрелять!
— А меня Василисой зовут! А как вырасту — Василисой Премудрой стану!
Да я и сейчас знаю, что тот, кто в птицу стреляет, — счастье своё убивает!
— Тогда — куда же стрелять?
— А вот — я тебе мишень нарисую!
… Василиса нарисовала кусочком угля на деревянном столбе мишень из семи кругов:
— Давай играть: кто точнее выстрелит — того желание другой исполняет!
— Давай! Если проиграешь — моей холопкой-служанкой будешь, играть со мной станешь, как я велю!
— А если я выиграю, ты меня к матушке своей отведёшь, дело у меня к ней есть важное!
— Идёт!
… Стали стрелять. Василиса в самую серёдочку мишени попала, а княжич — только в краешек.
Говорит он:
— Нечестно ты победила: ветерок подул, мою стрелу сдвинул. Давай лучше — на мечах деревянных сразимся!
— Хорошо, давай! Тут уж ты на ветерок не свалишь вину!
… Стали они на мечах биться. Княжич в полную силу старается, но Василиса ему не поддаётся.
Василиса подловила момент — и приёмом, которому её Баян выучил, у княжича меч выбила. Он даже опомниться не успел!
— Теперь держи слово княжеское: отведи меня к княгине, матушке твоей! Я тогда тебя после научу, как ветер щекой ощущать, чтобы знать, насколько он стрелу снесёт в сторону. И приёму тайному научу, как обезоружить противника.
… Провёл княжич Василису в терем к матери своей.
Рассказала Василиса княгине Ефросинье о Баяне. Рассказала о том, что князь — за слова Баяна правдивые — разгневался и велел в темницу его заточить. И о том рассказала, что война, князем задуманная, угрожает смертью княжичу.
Опечалилась княгиня:
— Пока не знаю я, как сделать, чтобы князь совет мой послушал. Надо подумать, как Баяна вызволить, как судьбы, предсказанной для княжича, избежать…
— А ты скажи князю, что соскучилась по сказкам волшебным! И пусть к тебе отца моего Баяна приведут! Он на гуслях играть станет, сказки расскажет весёлые, а ты нас выпустишь потом — и мы убежим отсюда!
— Пока в гневе князь, не согласится он мою просьбу исполнить! Тут надо случая удобного подождать! Сейчас ходит он — злой, мрачнее тучи, ни с кем говорить не хочет!
Останься здесь пока, девочка, поживи у меня, с княжичем поиграй, сказки Баяна нам рассказывай!
… Осталась Василиса в тереме у княгини Ефросиньи, настои из трав для неё приготовила: один — чтобы здоровье её поправилось, другой — чтобы кожа была чиста, чтоб морщинок не было, чтобы краса не старилась, третий — чтобы волосы густы были.
Стала Василиса и сказки да истории волшебные рассказывать. Хоть и не так красиво, как у Баяна, у неё получалось, но про добро и про любовь она слова мудрые говорила.
А ещё днём она с княжичем Всеволодом играла. Научила она его, как ветерок щекой ощущать, чтобы точно в цель попадать, как противника обезоруживать.
Да только скучно Василисе в сражениях время проводить!
Говорит она княжичу:
— Нужно мне одну старушку навестить, а то она беспокоится: не случилось ли со мной что недоброе? Пойдёшь со мной?
— Пойду!
— Прихвати гостинцев, чтобы ей радость была!
— Хорошо!
… Взобрались они по лестнице приставной на стену, со стены по ветке на ёлку, с ёлки на землю спустились — и к старушке отправились.
Вот уж та обрадовалась гостям! Про всё Василису расспросила.
А княжич на жилище убогое смотрит, на бедность, в которой старушка одинокая живёт. Он такого и не видел никогда…
Оставили они гостинцы и обратно той же дорогой на подворье княжеское возвратились.
Княжичу Всеволоду так поступки добрые делать захотелось, что на следующий день они в другую бедную избу пошли, чем могли помогли, гостинцы оставили…
* * *
А тем временем у князя Мстислава — неспокойно на душе. Не идёт из головы предсказание Баяна! Не знает он, как поступить! Даже если прикажет он убить гусляра — ведь не отменит это предречённого!…
Не выдержал князь — и пошёл сам с Баяном поговорить.
Баян тому обрадовался:
— Хорошо, что пришёл, князь Мстислав! Недоброе дело задумал ты! Войну с братом твоим двоюродным — не начинай, не пытайся захватить его княжество, не старайся обратить его в веру свою! Живите в мире!
— Ты что, все мысли мои знаешь? Я о том, с кем воевать собрался, никому не говорил ещё!
Ты каким богам поклоняешься? Какой силой всё знаешь-ведаешь про людей? Каким колдовством владеешь?
Чем докажешь, что правдивым было твоё предсказание?
Чем докажешь, что, если не пойду войной на брата, то не погибнет сын мой?
— Доказывать я тебе, князь Мстислав, ничего не стану! Хочешь — верь мне, хочешь — не верь! Да, знаю мысли твои недобрые — и беду хочу отвести и от тебя, и от других людей!
Спрашиваешь ты, какому богу служу? Но ведь Бог — един!
За времена долгие не раз бывали на Земле Великие Посланцы Его к народам разным — и получились со временем различия и в религиях, и в именах для Божественной Силы.
Знаю я Бога Живого, Который — за любой верой — есть Самое Главное! Он — всему Мирозданию Творец-Создатель и всем Своим детям — Отец и Мать любящие!
Любая вера была бы хороша, кабы люди не подменяли Бога — идолами, а исполнение Божиих Заповедей Любви — обрядами!
И не было бы между людьми вражды из-за веры, если бы понимали все, что есть только одна Единая Божественная Сила, какими бы именами ни нарекали Её!
Не стали бы брат на брата, сосед на соседа войной идти, когда бы понимали люди, чего от них хочет Бог на самом деле!
Вера в бытие Бога должна бы всех людей объединить, все распри людские погасить!
Ведь, видя ценности духовные извечные, понимать бы люди должны малозначимость споров своих земных да притязаний пустых!
Перед Величием Любви и Силы Божиих — все бы себя Его детьми должны ощущать, братьями и сёстрами друг другу!
А вот пока — иначе выходит! И за земли люди воюют, и за власть, за богатства земные! Спорят люди и о верах, воюют «за веру»!…
Если бы поняли люди, что все их мысли Богу ведомы, все дела, даже «тайные», — явны Ему, и за всё ответ держать им придётся, — то больше порядка и мира на Земле было бы! Ведь всегда наступает расплата за зло! А благо приходит — к совершающим благие дела!
… Князь Мстислав возразил:
— Что-то не видно, гусляр, чтобы в жизни всё по твоим словам выходило! Не настигает расплата всех, кто совершают зло! И не часто одаривает добром судьба — тех, кто добро творят!
Вот, ты меня злодеем считаешь! А я — свободен! Я — в роскоши живу! А ты — у меня в темнице сидишь! Прикажу — убьют тебя! Прикажу — пытать станут! Разве не так?
— Так… Да только это ты ко мне за советом в темницу пришёл, князь!
И совет мой тебе таков: не начинай войну, тобой задуманную!
… Опять разозлился князь — и ушёл…
… Не один раз так князь Мстислав с Баяном беседовал. О многом он задумался. А как дальше жить — решить не может.
* * *
Видит княгиня Ефросинья — поменялось настроение у мужа. Решила попробовать с ним поговорить, чтобы он отпустил Баяна на свободу.
Пришла к нему, начала разговор, а князь Мстислав ей отвечает:
— Мудрая ты у меня, жена! Я и сам так думаю, что, если есть способ беду от сына нашего отвести, — то будет правильно согласиться с Баяном и его выпустить.
Но боюсь, что затаит Баян на меня зло за то, что в темнице его держал… Придумает ведь месть коварную или колдовство какое наведёт!…
— Не станет он этого делать, Мстислав! Хочет он, всего лишь, чтобы ты войну не начинал! Отпусти его с Богом! И сделай так, как он посоветовал!
… Согласился Мстислав. Прощения просить у Баяна не стал, слова доброго не молвил, но велел выпустить его из темницы.
* * *
Как вышел Баян на свободу, стал он думать, как Василису разыскать.
А она уже о том, что отпустили Баяна, от княгини Ефросиньи узнала, поблагодарила её за помощь, простилась с княжичем — и сама Баяна догнала!
Велика была их радость!
Баян и говорит Василисе:
— Вот — какая ты теперь волшебница стала: освободила меня!
— Да тебя князь Мстислав и без моей помощи бы выпустил, речи твои слушая!
— Не скажи! Когда хотя бы несколько человек объединяют свои усилия ради цели праведной, то сила их возрастает многократно!
Вот видишь, Василисушка, выходит, что не зря мы здесь песни пели и сказы сказывали! Теперь есть надежда, что сумели мы войну кровопролитную предупредить и немного доброты в душах возродить!
Ты ныне и сама увидела то, как настоящее волшебство — в любви сердечной открывается-зарождается! И — как в жизни то волшебство через людей добра проявляется!
Тот, кто в деяниях благих о себе забывает, для людей по Воле Божией мир и радость несёт, — тот настоящее волшебство сотворяет!
… И пошли они дальше по Земле своим путём. И везде они семена любви в душах сеяли, о подвигах праведных рассказывали, дела доброты творили!
* * *
На этом — и сказке нашей конец.
А тот, кто, читая или слушая, добрее и умнее стал, — тот молодец!
