Притчи. Сказки. Былины

Жила-была девушка Алёнушка. Пока её родители были живы, они все вместе жили счастливо и радостно. Но случилось так, что родители её умерли — и Алёнушка сиротой осталась.

Родственница дальняя взяла её в свой дом — большой, богатый. Только не было Алёнушке там хорошо. Жила она в доме том как прислуга. А попрёки были единственной наградой за её труды.

Родственница та — очень до всего была жадная! Сделала она из своего дома — гостиницу, двор постоялый. А у Алёнушки даже комнаты своей не было. Спала она в чулане, который при кухне был.

В гостинице той путники могли заночевать, отобедать, отужинать — по дороге в град столичный или из него. С утра до вечера работала Алёнушка, не покладая рук. И мыла, и стирала, и убирала, и печи топила, и воду носила, и еду готовила, и ткала, и вышивала. На все руки была Алёнушка мастерица, больше всех других слуг делала, да только редко видела она за труды свои благодарность, доброе слово редко слышала, да и то лишь от людей проезжих-гостящих. А хозяйка вечно Алёнушку только бранила. Что ни сделает Алёнушка — всё ей мало! «Взяла сироту — и нет от неё проку, нет благодарности!» — ворчала она постоянно.

А Алёнушка — добрая была да ласковая со всеми, на слова обидные не обижалась, на несправедливость не сердилась.

Но хотелось ей, чтобы в жизни её случилось что-то светлое. А ничего такого не происходило.

Только на рассвете было у Алёнушки немного радостного времени, когда шла она за водой к реченьке, умывалась и встречала восход солнышка.

И улыбалось солнышко Алёнушке! И Алёнушка солнышку улыбалась!

И думалось Алёнушке о том, что, наверное, где-то есть жизнь счастливая, привольная да радостная. Да как ей эту жизнь отыскать?

Когда становилось Алёнушке особенно грустно или трудно, то вспоминала она, как радостно солнышко всему улыбается, как ласкает оно лучами своими все существа, — и легче ей становилось.

Однажды на рассвете показалось Алёнушке, что свет солнечный ярче обычного сияет, словно есть рядом Кто-то Невидимый.

И позвала Алёнушка:

— Где Вы, прекрасные Боги? Как мне рассвет привнести в жизнь мою? Как понять мне всё то, что не ведаю? Как научиться жить в счастье и в Свете?

… И показалось Алёнушке, что свет вокруг засиял ещё ярче. И подумалось ей, что услышаны её слова.

Но прошли день, другой, а ничего не происходило и не менялось. И позабыла Алёнушка о случае том.

* * *

Вскоре приехал в их селение гонец царский и объявил, что болен царевич-наследник болезнью неведомой, и тот, кто найдёт лекарство от той болезни — получит злата, серебра, каменьев драгоценных — столько, сколько унести сможет.

Услышала про то и Алёнушка и огорчилась за царевича: «Думала я, что беды только у бедных бывают, а вот выходит, что даже царский дом не обходят стороной несчастья».

А потом так случилось, что остановился на ночлег в доме том путник молодой.

По всему видно было, что человек он знатный, да на показ знатность и богатство свои не выставляет. Держался он спокойно и вежливо.

Заплатил хозяйке золотом. И столько заплатил, что та — сама не своя от довольства стала, стараясь угодить.

Но молодой путник поднялся в свою комнату, просил подать ужин и более его не беспокоить.

* * *

Алёнушка принесла гостю ужин и хотела было уже идти.

Да тут путник вдруг побледнел, пошатнулся и, опираясь рукой о стол, с трудом опустился в кресло.

Алёнушка подбежала, испугавшись за гостя, помогла ему лечь на постель.

— Вам плохо? Может быть, лекаря позвать?

— Нет. Не беспокойся! Не надо лекаря, я их — многих повидал! Ещё один — ничего не изменит. Я скоро умру, но не прямо сейчас, у меня ещё есть немного времени. Ты не сможешь мне помочь, и никто не сможет! Ступай… Нет, погоди немного, просто посиди со мной, если можешь.

… Алёнушка села рядом с постелью больного и стала слушать его так внимательно и заботливо, как умела. И ещё — лаской, теплом, любовью сердечной словно обняла.

Молодой путник заговорил:

— Ты меня не знаешь, я не знаю тебя, мы никогда более не увидим друг друга — и оттого я могу поговорить с тобой свободно и поведать обо всём, что тяжестью лежит на душе.

Ты ещё так молода, что, наверное, не сможешь меня понять. Но, быть может, от этого, а быть может, от чистоты твоей, мне легко говорить с тобой. Я смогу сказать тебе даже то, что пытался скрыть от самого себя: те мысли, от которых мне хочется бежать и бежать. Да не получается убежать…

Я — царский сын. Я жил без забот много лет и даже не задумывался о том, зачем я живу. Я вкушал на золоте изысканные яства, мой слух услаждали лучшие певцы и музыканты, мне все прислуживали и угождали.

Но вот смерть постучала в мои двери… Лучшие врачи сказали, что мне осталось жить не больше двух или трёх месяцев. И вот — вся бессмысленность моей жизни открылась передо мной!

Мне показалось, что смерть пришла ко мне раньше срока. Ведь я ещё молод! Я ещё ничего не успел! Я даже ещё не понял, зачем живу, — а вот уже конец так близок! Я не хочу умирать!…

Прежде — смерть, например, в сражении казалась мне геройством и не заставляла задуматься о смысле жизни. Я тогда не ощущал реальность смерти, но видел лишь подвиги и славу. Но я даже не имел того, за что воистину не жаль было бы умереть!

Я думал, что царевич должен быть готов умереть за свою страну. Но я не знал своего народа, не научился любить свою страну! Только теперь, путешествуя неузнанным, я увидел беды и проблемы людей моего царства! Если бы я остался жив и стал править, то я, быть может, сумел бы помочь очень многим! Но я уже ничего не успею!

Я уже почти прожил свою жизнь — и не сделал ничего важного, нужного!

Принёс ли я хоть кому-нибудь радость, сделал ли хоть кого-то счастливым? Ведь нет!

Мне горько думать об упущенном времени жизни! И страшно думать о смерти! Но я не могу о ней не думать! Ты полагаешь, быть может, что я просто малодушный трус… Но меня гнетёт не только страх неизвестности за порогом смерти, но и бессмысленность всей моей жизни!

Мне не захотелось провести остаток дней в постели — в медленном умирании перед толпой врачей и жалеющих меня родителей! Я не хотел больше видеть скорбные лица! Я не хотел быть объектом для заработка — для лекарей всех мастей! И я уехал.

У меня осталось очень немного времени, и я должен успеть найти ответы на свои вопросы: «Зачем я жил?», «Зачем вообще живут люди?», «Почему смерть завершает всё?»

… Алёнушка слушала царевича тихо, внимательно, как никто прежде не слушал его. Она взяла его за руку, словно стараясь облегчить страдание. Её нежность, ласка и покой словно отогревали сердце царевича.

— Отчего Вы говорите так, словно смерть уже наступила? Ведь Вы живы — и, значит, Вы можете, ещё многое понять и сделать! Помочь, например, многим людям!

— Что ж, ты права, я попробую!

Вот, что я придумал: возьми этот перстень. Его я должен был бы отдать своей невесте-избраннице. Пусть я не сумел помочь многим, но помогу хотя бы тебе! Это — знак, по которому царь и царица примут тебя как мою жену и наследницу престола. Они не отринут мою последнюю волю. Ты же, со временем, наследуешь власть в царстве и будешь утешением моим родителям на старости их лет! Ибо — я это вижу — у тебя доброе сердце! Ты станешь доброй царицей! Ведь ты не понаслышке знаешь тяготы жизни людей! Завтра утром мы обвенчаемся в храме по обычаю нашей страны, чтобы никто не смог оспорить твои права. Я напишу родителям письмо — и они с радостью примут тебя! Потом, когда ты встретишь того, кто полюбит тебя и кого полюбишь ты, — ты выйдешь замуж и сделаешь его законным правителем. Вы обязательно будете счастливы и сможете сделать много добра!

Пожалуйста, не отказывайся! Пусть хоть одно доброе дело осветит мою жизнь!

— Чтобы править страной, нужны мудрость и сила, а не только доброе сердце! Как можете Вы доверить всё — первой встречной?

— Я научился в пути различать людей. И, если бы я остался жить, то не искал бы невесты лучше, чем ты. А уж за теми, кто будут давать тебе советы о том, как править, — дело не станет: набегут со всех сторон!… И только любящее сердце сумеет определить: кто искренен и честен, а кто лишь выгоду свою в тех советах ищет.

— Вы даже не спросили, как меня зовут! Разве можно решать такие дела так быстро?!

— Как зовут тебя, избранница моя?

— Алёнушка. Для царевны — имя не подходящее… — щёки Алёнушки залил нежный румянец, она опустила ресницы.

— Ну вот и познакомились! Я — царевич Елисей!

* * *

На следующее утро в храме этого городка состоялся обряд бракосочетания. Только свадьбы с застольем не было. И гостей не было тоже.

Перед тем, как проститься навсегда, Елисей и Алёнушка остались только вдвоём. Они сели рядом.

Алёнушка произнесла:

— Я буду ждать тебя, Елисей! Я верю, что ты обязательно найдёшь ответы на свои вопросы! И что ты — обязательно поправишься!

Я полюбила тебя! Я слышала, что девушка не должна такое говорить первая, но я испугалась, что, если не скажу, то ты сам можешь не догадаться. А теперь ты знаешь — и моя любовь будет с тобой!

— Я тоже полюбил тебя, Алёнушка! Это — самое большое счастье за всю мою жизнь!

— А можно, я тоже поеду с тобой теперь? — вспыхнув новой надеждой, спросила Алёнушка.

— Нет, милая, тебе не надо со мной ехать! Впереди меня ждёт смерть, а тебя — долгая и счастливая жизнь! Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, и так да будет!

И ещё — ты можешь сделать очень много добра для всех людей в этой стране! Ты можешь сделать то, что я не успел! Ты будешь это делать и за меня, и за себя! А потом ты встретишь достойного юношу, полюбишь его, и станешь ему женой.

… Алёнушка покачала головой, смахивая навернувшиеся на глаза слёзы.

Они долго сидели обнявшись…

А потом царевич поехал в одну сторону, а Алёнушка, в красивом экипаже, который нанял для неё Елисей, — в другую.

* * *

Царевич Елисей продолжал свой путь и поиск ответов на свои вопросы о назначении жизни и о значении смерти.

Раньше он пробовал как бы бежать от смерти из-за страха перед ней. Но из-за этого — смерть словно гналась за ним и везде настигала его. Он постоянно думал о смерти, хоть и старался забыть о ней… Но всё вокруг постоянно напоминало ему о неизбежности этого страшного конца. А его вопросы о смысле бытия так и оставались без ответов…

Теперь царевич решил… больше не бежать, а словно бы двинуться навстречу своему страху: «Если смерть всё равно придёт и очень скоро — то стоит прожить остаток жизни так, чтобы это имело хоть какой-то смысл! И — чтобы не было стыдно перед Алёнушкой за то, как я завершил свою жизнь!»

И царевич стал искать достойную смерть.

Он бросался спасать тонущего или входил в объятый пламенем дом, чтобы вынести дитя. Судьба всё чаще предоставляла ему возможность делать добро — и смерть каждый раз отступала, как бы принимая в качестве выкупа готовность царевича умереть за других людей.

Он использовал каждую возможность отдать свою жизнь, спасая других, — и смерть раз за разом, казалось, сдавала свои позиции. Смерть больше уже не страшила Елисея, как прежде. Наоборот, память о смерти давала ему смелость и силу, решительность и отвагу! Каждый свой поступок он теперь совершал — как последний в своей жизни!

Теперь он старался помогать всем, кого встречал на своём пути, в том числе, и в тех случаях, когда для этого не нужно было рисковать жизнью.

Он даже стал забывать о своей болезни, радуясь спасённым им жизням и счастливым улыбкам благодарных ему людей.

А ещё царевич очень часто вспоминал Алёнушку. По вечерам он брал перо и бумагу и писал ей письма. Он рассказывал ей о своей любви, обо всём, что с ним происходило, о том, что он увидел и понял. Но он не отправлял эти письма…

… Шло время. Тяжёлые приступы болезни случались с ним всё чаше. Сил в теле было всё меньше.

Царевич давно раздал все деньги, которые у него были с собой, нуждавшимся людям. Он ночевал теперь на голой земле, накрывшись лишь плащом. Он питался лесными орехами, ягодами и грибами, и лишь иногда — тем, чем угощали его люди, которым он помогал.

Он стал походить на бродягу больше, чем на царского сына.

* * *

И вот однажды, в одном городе он увидел приготовления к казни: «Вот опять смерть — и для этого человека она наступит прямо сейчас!»

Царевич поглядел на приговорённого. Тот был спокоен и, казалось, не боялся умереть, хоть он и был молод, и тело его было исполненным здоровья и силы.

— За что его казнят? — спросил царевич у стражей.

— Он поклоняется другому Богу и проповедует лжеучение. В стране не может быть многих вер, иначе царство рассыпется на кусочки!

— За что хотят казнить тебя? — спросил он у приговорённого. — Виновен ли ты или наветы и клевета недругов привели тебя сюда?

— Я рассказываю людям о Едином Боге, и о единых Законах Бытия всего Мироздания — Законах Любви и Добра! Я не вижу в этом вины!

— И я тоже не вижу причины для того, чтобы тебя лишили жизни! Я готов умереть вместо тебя!

… Царевич понимал, что сейчас, если он назовёт себя и прикажет освободить юношу, — ему не поверят: палач и стражники лишь обозлятся, глядя на его изношенную одежду и измождённое лицо.

Царевич обратился к палачу:

— Этот человек невиновен, я готов умереть вместо него! Отпустите его!

Палач рассмеялся от такой невиданной ситуации и сказал:

— Это невозможно, бродяга! Но вот, если бы у тебя были деньги, то его жизнь можно было бы выкупить. Попробуй найти здесь того, кто согласится помочь этому человеку. У тебя есть целых пять минут!

А ты, — обратился палач к приговорённому, — молись своему «Единому Богу», потому что через несколько минут ты уже не сможешь это сделать!

… «И это — законы моей страны! — ужаснулся в очередной раз царевич Елисей. — Если преступник богат, то он может не страшиться правосудия, если же беден, то праведного суда для него не существует…»

У царевича давно уже не было денег. У него остался только золотой медальон с монограммой. Он полагал, что эта вещица позволит опознать его тело, и его родные смогут узнать о его смерти.

Царевич снял с шеи медальон:

— Подойдёт?

Палач с жадностью протянул руку.

— Вначале отпусти этого человека!

… Палач снял кандалы с приговорённого. Юноша, ещё с трудом веря произошедшему, спустился по ступеням с деревянного помоста, на котором его должны были казнить.

Собравшаяся поглазеть на казнь толпа начала разочарованно расходиться.

«Интересно, почему люди готовы смотреть на смерть, на страдания других — как на развлечение?» — задумался царевич.

* * *

Спасённый юноша подошёл к царевичу и благодарил его:

— Я ещё не встречал человека, который с такой лёгкостью был бы готов отдать свою жизнь за первого встречного!

— Моя заслуга не так велика, как ты полагаешь. А вот моя вина, оказывается, намного больше, чем я думал!

Моя жизнь — почти ничего не стоит: я болен и совсем скоро умру.

— Да, выглядишь ты действительно неважно… Пойдём со мной! — произнёс спасённый.

Юноша и царевич пошли в сторону леса, прочь от города.

— Не дорого, оказывается, стоит моя жизнь! — веселился юноша, — Всего лишь маленькая золотая безделушка!

— У меня больше ничего нет… Извини!… — ответил царевич.

— Да что ты, я не о том!

— Расскажи, куда ты меня ведёшь?

— Должен же я отплатить тебе добром за добро! Ты спас мне жизнь — я должен спасти тебя!

— Это ты не сможешь… Давай лучше отдохнём! — улыбнулся царевич без тени печали.

— Потерпи: чуть-чуть осталось! Я-то — не целитель и не Учитель. Но Тот, к Кому я тебя отведу, — Он всё может!

… Начался дождь. Царевич несколько раз поскальзывался и падал, потом он уже не смог подняться, и юноша понёс его на своей спине…

* * *

В лесу на поляне собирались люди. Они пришли сюда, несмотря на дождь. Они ждали Учителя и пытались разжечь костёр.

Тот, Кого они называли Учителем или Пастухом, говорил с одним человеком чуть в стороне.

Дождь стих, когда юноша с Елисеем приблизились.

Но костёр всё равно никак не разгорался.

Царевич вынул из холщовой сумки, в которой теперь умещалось всё его имущество, письма, которые он писал Алёнушке, и протянул их — чтобы люди смогли разжечь огонь, обсохнуть и отогреться. Он писал те письма почти каждый день, их было много. «Что ж, пусть хоть эти люди, пришедшие слушать Учителя, согреются!» — думал он.

Но в этот момент подошёл Учитель, простёр руку — и пламя вспыхнуло.

Костёр горел ровно и сильно. Учитель снял свой плащ, расстелил у огня, вложил письма обратно в сумку Елисея, сделал из неё Елисею удобное изголовье. Затем Он помог уложить царевича на это ложе у огня.

Учитель стал говорить с людьми.

… Царевич Елисей понимал, что умирает.

Иногда ему казалось, что он уже умер. Он со стороны видел своё тело, лежащее у костра, людей, сидевших рядом, Учителя, говорившего с ними. Он немного удивлялся тому, что продолжает всё ясно слышать и может всё видеть — словно сквозь лёгкий золотой туман.

Потом люди, слушавшие Учителя, начали постепенно расходиться по своим домам, унося в сердцах покой, любовь и новое понимание о том, как им жить дальше. Каждый почерпнул из беседы что-то своё, ему необходимое, — из значимых, но простых и мудрых слов Учителя.

Царевич запечатлел наиболее ярко как раз то, что жаждал услышать: «Человек не один только раз живёт на Земле в материальных телах. Умирают лишь тела. Души продолжают жить. Покинув тело, душа отдыхает, а затем вновь приходит на Землю, рождаясь в новом теле. И у души есть возможность продолжать совершенствоваться. Именно в совершенствовании — смысл жизни на Земле. Но только не помнит человек свои прошлые жизни, чтобы не быть раздавленным грузом ошибок и прегрешений или же, чтобы не возгордиться от достижений и подвигов своего прошлого. Лишь очень немногим позволяет Бог вспомнить о том, кем они были. Это — те, кто уже стали взрослыми и мудрыми душами.»

Много также объяснял Учитель о Едином Боге, о том, как надо помогать людям, вокруг живущим, о принципах, по которым совершенствуются души…

Всё в мировоззрении Елисея теперь установилось на свои места. Он ощутил, как хотел бы теперь жить дальше в этом теле!

Он обратился с вопросом к Богу: «Как мне не забыть всё то самое важное, что я узнал уже на самом пороге смерти? Как не забыть мне это — чтобы суметь так жить и другим в этом помочь?»

Но ответа не было…

Костёр ярко горел в ночи, иногда к небу взлетали яркие искры, словно золотыми звёздами осыпая прозрачную глубину ночи.

Юноша, спасённый царевичем, подошёл к Учителю:

— Этот человек сегодня спас меня от смерти — и потому я принёс его сюда. Можешь ли Ты исцелить его?

— Ты сделал хорошо! Я позабочусь о нём, не волнуйся! Но впредь будь осторожнее в своей проповеди Любви и Добра! Нельзя уговорами и призывами сделать людей ни умней, ни добрей! Есть только один способ для этого: осуществлять Учение своей собственной жизнью! И тогда — люди, которым оно нужно, сами потянутся к тебе.

… Юноша ушёл, осмысливая то, как всё услышанное сделать основой своей жизни.

* * *

Царевич умирал, понимая, что его время уже наступило. Он теперь просто наблюдал за тем, что будет дальше. Он даже не знал: сон это, явь, или уже наступила смерть…

Ему казалось, что тело его погружено в сверкающие языки пламени огромного костра. И он видел, что в Огне есть Руки, которые вынимают из его тела чёрные, как угли, следы болезни.

Ощущение лёгкости и невесомости возрастало.

Потом над ним склонилось Лицо, состоящее из Света.

Елисей спросил:

— Кто Ты? Бог?

— Лучше скажем так: Я — Часть Его Вселенских Всесилья, Любви и Мудрости. Таких, как Я, — немало, и многие называют Нас Сынами или Дочерьми Бога.

— Отчего же Ты похож на человека?

— Так — удобнее разговаривать. Но можно — и иначе! — сказал Он и превратился в выглядящий бескрайним и сияющий, подобно Солнцу, Свет!

— Я уже умер?

— Ты — не тело, а душа. Ты сейчас всего лишь покинул тело. Но ты в него вернёшься, если захочешь: за последнее время ты многое правильно понял.

— Да, мне хотелось бы не забыть всё то, что я познал, и исполнить то, что смог бы, если бы остался жить в теле.

— Хорошо! Когда жизнь в теле обретает истинный смысл, Бог может даровать исцеление! Вот — Я даю тебе новое сердце!

… Огненные Руки взяли частицу Пламени — и вложили сотворённое из Него новое сердце в грудную клетку царевичу.

Жизнь влилась в тело. Огненный поток наполнил кровеносные сосуды и разнёс эту новую жизнь в каждый уголок тела. Состояния счастья и безмерной любви ко всему и всем — охватили Елисея!

Любовь соединила душу с этим Светом в Одно! Никогда не мог Елисей вообразить, что бывает такое счастье!

* * *

Когда царевич очнулся — уже сияло взошедшее солнце.

Он ещё не очень понимал, что с ним произошло этой ночью, — но он был жив!

Над ним заботливо склонился Учитель. Он походил на того Человека-Бога из ночных событий. Телом Он был строен, широкоплеч, у него были правильные черты лица, русые, мягкими волнами спадающие до плеч волосы, удивительные синие глаза, которые лучились нежным теплом и светом. На вид ему можно было дать лет тридцать или чуть больше. Но нечто необычное было в его взгляде и в движениях тела, словно Он лишь малой частью Себя присутствовал здесь. Особый покой окружал его и словно обнимал и царевича, и пространство вокруг.

— Мне приснилось, что я умер, а потом ожил, — произнёс Елисей и сам удивился тому, как прозвучал его голос.

— Выпей вот это! — Учитель протянул Елисею чашу с питьём. Настой из душистых трав с мёдом разнёс тепло по всему телу.

— Кто Вы?

— Я — Пастух. Правда, Моё стадо разбрелось по всей Земле, и Я теперь хожу по свету и собираю обратно тех, кто готовы Меня услышать.

— Мне приснилось, что Вы меня вылечили? Но ведь нельзя вылечить от смерти?

— Когда жизнь в этом теле обретает смысл, Бог может даровать исцеление! — повторил Учитель слова из сна царевича. — Ты здоров, но ещё немного времени тебе нужно будет остаться здесь со Мной, чтобы научиться жить по-новому и на самом деле обрести Огненное Сердце!

Такое сердце, исполненное Божественными Любовью, Мудростью и Силой, нельзя просто получить в качестве дара от другого, даже если этот другой — Бог! Его должен развить сам человек!

А теперь вставай! Тебе нужно умыться.

К своему удивлению, Елисей с лёгкостью смог подняться на ноги без посторонней помощи.

Учитель и царевич подошли к роднику, который наполнял огромную глубокую чашу в скале голубоватой прозрачной и чистейшей водой. Из этой чаши начинался звонко журчащий ручеёк.

— Искупайся здесь. Вода в этом источнике — чистая и всегда холодная. Это — хорошо!

… Елисей несколько раз окунулся с головой. Вначале перехватило дыхание от обжигающе холодной воды, но зато потом… Он словно родился заново: такой нежностью и чистотой, силой и весельем его наполнило! Словно заструились весенние потоки внутри тела! Никогда прежде, даже когда был совсем здоров, не ощущал он столько сил и радости и в душе, и в теле!

Пока они возвращались к костру, Учитель, как бы между прочим, произнёс:

— Многим людям, чтобы избавиться от тяжелейших недугов, может помочь такое простое средство — купание в ледяной воде. Только это должно совершаться без принуждения и без страха. За несколько таких окунаний — энергии болезней покидают тело.

Но ни одно прочное исцеление не возможно без предваряющего преображения души. Если человек продолжает порочную жизнь, то болезни к нему возвращаются.

… Пока они завтракали у костра, Учитель вновь заговорил:

— Я догадываюсь, что ты хочешь поспешить теперь к своей любимой Алёнушке. Но прежде, чем вернуться домой, тебе хорошо бы ещё многому научиться, чтобы на самом деле начать помогать другим людям! Хочешь ли ты этого?

— Ты всё обо мне знаешь?

— Я знаю то, что необходимо. Ты готов остаться со Мной и учиться?

— Да, я хочу учиться! Я понимаю, что продление жизни в этом теле даровано мне именно с этой целью.

… Так Елисей остался с Учителем.

* * *

А теперь посмотрим, что было с Алёнушкой за это время.

Когда она прибыла во дворец, стражники не хотели даже на порог пустить её, пока она не показала перстень и письмо царевича.

Царь и царица встретили её неласково.

— Наш сын женился?! Без нашего ведома?! — охала царица.

— Этого не может быть! Это — самозванка, которая хочет претендовать на престол! — негодовал царь.

— Впрочем, нет: это — ведь почерк Елисея и его печать! — протянула письмо царю, прочитав его, царица.

… Алёнушка тихонько стояла в сторонке, дожидаясь, пока уляжется эта буря эмоций.

Потом царь и царица смягчились и стали расспрашивать её о Елисее.

Алёнушка рассказала всё, что знала.

Так она и осталась жить во дворце.

… Шло время. Доброта Алёнушки сделала вскоре её любимицей не только царя и царицы, но и всех придворных.

Только Алёнушку её новая жизнь не радовала. Не привыкла Алёнушка без дела жить! А что ей во дворце делать? Всю работу по хозяйству слуги исполняют. Царь указы пишет, министров выслушивает. Царица о Елисее печалится да слугам указания даёт.

И как тут Алёнушке поручение Елисея исполнить: жизнь в царстве лучше и добрее наладить — она пока не знала.

Однажды взялась Алёнушка раненько с утра полы везде помыть, да только неловкость из этого вышла. Ей одной и половину работы осилить не удалось: дворец-то — большой! А тут уже и слуги проснулись, переполошились. Горничные — в слёзы: «Что же — мы убираем плохо?! Нас теперь царица прогонит?!…»

Царь с царицей стали Алёнушку назидать:

— Не твоё это дело — полы мыть! Ты — царевна теперь! Ты царицей должна будешь стать!

Тогда Алёнушка говорит:

— А какое должно быть моё дело?

… Царица не смогла сказать Алёнушке, что её дело — отдыхать да наряды выбирать, да жизнью во дворце наслаждаться. Потому не могла сказать такое царица, что видела: не важно и не нужно Алёнушке то…

Царь тоже задумался.

А Алёнушка тут и говорит ему:

— Раз мне царицей нужно будет быть, то научи меня — как ты всем царством управляешь!

… С того дня стал царь Алёнушке про дела государственные рассказывать.

А Алёнушка тоже царю многое рассказывала. Несправедливое она ведь всегда видела! И так о том царю говорила, что он её советы стал внимательно выслушивать. Много добрых дел стало совершаться по новым царским указам.

* * *

(продолжение следует)

(Записано Анной Зубковой. Под редакцией Владимира Антонова)

© Зубкова А.Б., Антонов В.В. 2013 

http://www.new-ecopsychology.org/ru/books/skazy/assiris.htm